"Георгий Васильевич Метельский.?Доленго (Повесть о Сигизмунде Сераковском) " - читать интересную книгу автора

процитировал Сераковский с издевкой в голосе.
<Северная пчела>, в которой все мало-мальски значительные статьи
считались исходящими от правительства, была, конечно, целиком на стороне
Габсбургов и перепечатывала лишь те заграничные известия, которые исходили
от австрийской короны. <Вена предоставлена господству черни>. <Жители
бегут из города>. <К Вене приблизились войска из Богемии, Моравии,
Силезии, Кракова...> <Венгерский сейм приказал своему войску вступить в
Австрию. Кошут командует этою армиею. Она отправилась из Пресбурга к Вене
на осьми пароходах...>
Это были самые последние сведения, которые удалось вычитать. На
Каспии почти все время бушевали осенние штормы, и почтовая лодка не
рисковала выйти из Гурьева-городка.
- Чем же все-таки закончится восстание в Вене?
- Поживем - увидим... Все, Сераковский. Пошли во дворец, пора... Тем
более... - Погорелов напоследок еще раз заглянул в газету, - что Нева уже
стала, а <Февральская революция довела все парижские театры до самого
бедственного состояния>.
- Что ты говоришь! - Сераковский принял шутку и тоже заглянул в
<Северную пчелу>. - Надо успеть в Александринский на бенефис Славина. Или
в Большой на <Фаворитку> Доницетти. Заметь, ее показывают на русском, а не
на итальянском.
- Ладно, пошли... Большое спасибо вам, господин Зигмунтовский!
Когда они карабкались вверх по скользкой тропинке, пошел сухой,
мелкий снег.
- Все. Почта больше не придет до весны, - крикнул, оборотясь к
Сераковскому Погорелов. - Придется перечитывать старые газеты.
- И мы не узнаем до весны, чем кончится восстание в Вене.


Глава третья

Весна наступила внезапно и стремительно. Еще вчера казалось, что зиме
не будет конца, обжигал мороз и леденил ветер, а сегодня вдруг нахлынул
теплый пахучий воздух. Он пахнул водорослями, морем в молодой травой.
Покрытые изморозью сухие стебли полыни, светившиеся на солнце, оттаяли и
потеряли былую красоту. Торопливо оживала степь. Она зазеленела за два
дня.
И сразу же началась жара.
В Новопетровске с нетерпением ждали парусную лодку - первое за
полгода напоминание о внешнем мире. Сераковский тоже ждал - писем от
матери, от друзей, от Дубельта; он все еще надеялся, что <Отец-Генерал>
поможет ему подтвердить дворянство.
С тех пор как ветры взломали лед у берегов, Сераковский каждый вечер
ходил к высокому мысу и смотрел на море - не покажется ли парусное
суденышко. Но море было пустынно и бурно.
Лодка пришла неожиданно. Прискакал вестовой казак и сказал, что с
<маяка> заметили парус. <Маяком> здесь называли вышку на четырех столбах,
с мостом наверху и мачтой, обернутой соломой, которую зажигали в случае
опасности. Такие <маяки> стояли в степи вдоль всей пограничной линии, но
один построили на берегу и оттуда наблюдали за морем.