"Морис Метерлинк. Разум цветов " - читать интересную книгу автора

Академии par acclamation**. На эти лестные статьи Метерлинк откликнулся
письмом, в котором заявил, что, по его мнению, чести быть представителем
бельгийского народа заслуживает скорее Верхарн - поэт, живущий воображением,
между тем как он, Метерлинк, был лишь добросовестным и прилежным работником.
Для всех очевидно, что эта скромность послужит только лишним доводом
избрания Метерлинка.
______________
** Без голосования (фр.).- Перевод составителя.


VII

Перейдя от судьбы Метерлинка к его творчеству, прежде всего поставим
основной вопрос: следует ли считать Метерлинка подлинным, врожденным
мистиком? Если бы мне предложили этот вопрос лет i8 назад, при появлении
"Сокровища Смиренных", я, не задумываясь, ответил бы на него утвердительно.
Но с тех пор Метерлинк такой решительной поступью сошел с вершин мистики в
долины рационализма, что является почти желание дать ответ отрицательный
или, во всяком случае, оставить вопрос без ответа. Метерлинк, пишущий статью
в похвалу бокса, провидящий в голубом царстве будущего огромную галерею
машин, радующийся тому, что мы наконец "покинули свою обитель, слишком
внутреннюю, и попытались (посредством точной науки) войти в непосредственное
сношение с самой тайной жизни", - такой Метерлинк мало похож на мистика,
хотя в последней книге о смерти его чувства как будто опять загораются
сиянием нездешним. Несомненно лишь одно: в художественном облике Метерлинка
есть черты если не совпадающие, то тесно граничащие с подлинным мистицизмом.
Мы говорим о его детской чуткости к малейшим шорохам и отсветам жизни, о его
детской вере во все сумеречное, сказочно-страшное, чудесное, о его также
несомненно детской способности все эти шорохи и отсветы очеловечивать,
превращать в образы и заставлять их действовать, способности, сделавшей из
него драматурга. Под мистицизмом мы разумеем внутреннее прозрение в
невидимое. Метерлинк умеет улавливать едва видимое. Если поэтические образы
сравнить с одеждой, в которую художник наряжает свои мысли и чувства, то
можно сказать, что Метерлинк брал для этих одежд ткани самые легкие,
прозрачные, воздушные, какие лишь существуют в литературе, даже включая
поэзию Шелли.
Эта способность преображать мысли в образы уже ярко сказалась в стихотворном
сборнике "Теплица", но полного развития достигла в его драмах. Мы не будем
касаться идей этих драм, более или менее обыкновенных, но обратим внимание
на их оригинальную символизацию. Метерлинк разрешил в них трудную
техническую задачу: каким образом философскую мысль или обобщение сделать не
только общепонятным, но и очевидным со сцены, в условиях необходимого
сценического действия? И он разрешил эту задачу, превратив идеи в сравнения,
сравнения в образы, которые драматизировал в виде простых сказок и феерий. В
результате получились театральные пьесы, в одно и то же время незамысловатые
и глубокомысленные, поражающие симплификацией языка и фабулы, в связи с
философской глубиной мысли, которая чувствуется за ними, как чувствуется
глубокое дно под зеркальной поверхностью горных озер. Возьмем для примера
драму "Пелеас и Мелисанда", где уже в прологе символически изображена мысль
чисто литературная - об оптимизме нового искусства, казалось бы, не