"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

потом сбегал за маленькой белого для себя и пол-литром красного для девушек.
Принес еще полтораста граммов печенья "Мария" и двести граммов конфет
"Счастливое детство". Посидели недолго, часа два. Потом Гусько взял чемодан
и вышел вместе с санитаркой Клавой. Сестре сказал, что, может, еще на днях
зайдет, а может уедет так.
Санитарку Гусько проводил до дому, постоял с ней у ограды. Санитарка с
ним попрощалась и спросила куда же он на ночь глядя пойдет. Он ответил:
"Добрые люди найдутся". Она сказала: "А может, добрые люди около вас". Он ее
обнял, но она вырвалась и сказала что если он этих глупостей не будет себе
позволять, то она пустит его переночевать на пол. Они пришли к ней в
комнату, она постелила ему на полу, а потом они лег ли в ее кровать. В
половине шестого утра она ушла надежурство. Гусько еще спал. В обеденный
перерыв санитарка принесла из столовой щи и биточки, накормила Гусько и
поела сама. Сестре его она ничего не стала говорить, чтобы та не подумала,
что Клава хочет выйти за него замуж.
Так прожили они с неделю. Клава отдала ему второй ключ от комнаты.
Уходил он из дому редко, и всегда вечером. Клава его ждала; один только раз
со скуки пошла в кино, был культпоход для младшего персонала. О себе он ей
ничего такого не рассказывал; на спине у него есть татуировка, написано там:
"Рожден без счастья в жизни". Клава прочитала и спросила: "Это правда?" Он
ответил: "Правда".
- А вам не приходило в голову, что он преступник? - спросил у нее
Белкин.
- Приходило. Только я жалела его.
- Как же можно жалеть преступника? - спросил Белкин.
- Если любишь, обязательно жалеешь, - ответила санитарка.
- Но ведь вы же теперь будете нести ответственность.
- Ну и пусть. Я за ним куда угодно поеду.
- Куда он поедет, вам туда, слава богу, не добраться - сказал Белкин.
Клава заплакала.
Взяли Гусько у нее на квартире. Пришли вчетвером: Белкин и трое
работников челябинского розыска. В шестом часу утра они подошли к
деревянному одноэтажному дому и постучали в двери. Двое стали у окон со
двора, занавески на окнах были задернуты.
Гусько лежал в постели. Услышав стук, он сказал Клаве:
- Не отпирай.
Она накинула крючок и на внутреннюю дверь, ведущую из комнаты в сени.
- Закрой ставни, - сказал Гусько, продолжая курить в постели.
Клава захлопнула ставни, они закрывались изнутри.
Белкин рванул дверь с улицы, скоба держалась не на шурупах, а на
гвоздях и отлетела. Войдя в сени, Белкин уже не стал стучаться, а прямо
налег плечом на вторую дверь, ему помог младший лейтенант, крючок вырвали.
- А ну вставай, Гусько. Ты арестован, - сказал Белкин.
Босая Клава, в нижней юбке, накинув на плечи рваную кофточку, обхватила
руками свою голую шею и притулилась с испуга спиной к углу. Гусько
неторопливо поднялся, взял со стула темно-серые хлопчатобумажные штаны,
натянул их поверх кальсон. Белкин следил за его руками: в карманы Гусько не
полез. Все так же медленно он надел резиновые сапоги. В штанах не оказалось
ремня.
- Кланя, - спросил Гусько, - ремня не видела? Она не ответила, только