"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

понимают, что это не зря. За этим тоже ложь! Они видят, что его батя шляется
к завучу, присылает ей сено, вертится вокруг директоров... Ну как вам не
совестно? Ведь вы же все это знаете лучше меня! Для того чтобы зло
искоренить, надо его назвать. И не только по фамилии, как частный случай, а
как явление!
- Интересно мы заговорили, - сказал Валерьян Семенович. - Видимо,
товарищ Лаптев успел провести с вами серьезную работу.
Завсектором встал и оперся длинными пальцами о стол.
- К сожалению, я сейчас не располагаю временем полемизировать с вами.
Очень жаль, что кадры ленинградского пединститута так легко поддаются чуждым
влияниям. Мы постараемся сделать из этого соответствующие выводы.
Он произнес это царственно-глупым голосом. Ломов быстро собрал свои
пакеты и вышел не попрощавшись.

6

Вероятно, можно по-разному прийти к тому, что, попав в новое место,
начинаешь ощущать его своим домом. Проще всего, если человек удачлив на
новом месте, все идет гладко, он быстро привыкает к людям, к своей работе, к
окружающей природе. И он начинает любить свою удачу, но ему кажется, что он
привязался не к ней, а к новой жизни.
Если так случается, то эта привязанность непрочна и недолговечна.
С Ломовым было иначе. Общепринятое понятие "дома" вообще не играло
большой роли в его жизни. Лет с девяти, с войны, он жил сперва в детских
домах - родители погибли в блокадном Ленинграде, - а затем в институтском
общежитии. Он привык за долгие годы к многолюдности вокруг себя и к простоте
студенческих отношений.
Пустота, в которой он оказался поначалу в Грибкове, ошеломила его.
Здесь тоже было многолюдно, но как-то безлично: казалось, что никогда не
удастся запомнить каждого человека в отдельности. Ломов поздно сообразил,
что с этим не надо торопиться, и поэтому много времени у него пропало зря.
Торопясь, он даже записывал в свою карманную книжку против фамилий учеников
и учителей их внешние приметы: рыжий, толстый, маленький, длинная...
Это ничего не давало, он запутался и бросил.
Увидев вокруг совсем не то, к чему он был готов, Ломов дрогнул. Его
испугала собственная беспомощность. Знания, которые он получил, существовали
отдельно, а жизнь - отдельно.
Ему казалось, что людям органически свойственно стремиться к хорошему и
осуждать плохое. Столкнувшись с Ниной Николаевной, он сперва не понял ее,
потом медленно удивился, что она такая, и только затем сообразил, что она -
зло. Это зло было трудноуловимым, потому что опиралось на правила, в которых
Нина Николаевна была сильнее, чем Ломов.
Когда в школу приезжали представители из района или из области, Нина
Николаевна водила их по зданию, удивительно умело рассказывая. Если они
интересовались пионерской работой, то завуч приводила их в маленькую
комнатку, где на книжном шкафу стоял большой пароход, склеенный из
папиросных и спичечных коробков. Школьный лаборант когда-то, давным-давно,
склеил на глазах у ребят этот линкор, и с тех пор он являлся символом
пионерской работы.
Из шкафа добывались толстые тетради; каждая тетрадь была литературным