"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

Виктор Петрович был холостяком. Лет двадцать пять назад он был женат
непродолжительное время - около года. Жена училась тогда на последнем курсе
того же физико-математического факультета, на котором учился и он. Они
познакомились и сошлись, живя в студгородке. Была устроена настоящая
свадьба: в красном уголке студенческого общежития на длинном столе стояло
несколько коробок овощных консервов, небрежно открытых перочинным ножом;
вино и пиво были налиты в графины из-под кипяченой воды, колбасу нарезали
толстыми ломтями; пили бог знает из чего: граненые стаканы, металлические
кружки, блюдца - все было пущено в ход. Сизов сидел в чисто выстиранной
футболке, а Лена надела светлое шелковое платье и вплела в косу большой
бант. Сначала произносили тосты физики и математики, потом друзья с других
факультетов, а затем уже ничего нельзя было разобрать, потому что все
говорили разом.
Под утро он сидел на подоконнике, блаженно улыбаясь, рядом с Леной и
пел песни, перевирая мотив. В хоре голосов он слышал только ее голос.
Когда все разошлись, Сизов и Лена отправились вдвоем в городской парк;
сторож не хотел их пускать, но Сизов сказал, что они только что поженились,
и дал сторожу последние три рубля. В городском парке, за оврагом, помещался
зоологический сад. В овраге они долго целовались, а потом пошли смотреть
зверей. Лене больше всего понравился олень, стоявший на пригорке в
вольере, - его освещало восходящее солнце, а Сизов сказал, что олени, в
общем, те же коровы: говорят, на Севере их даже доят.
Еще с месяц он и Лена продолжали жить в разных комнатах, даже в разных
корпусах, и только бегали друг к другу в гости. Подруги, жившие с ней в
одной комнате, как только он появлялся, принимали озабоченный вид и гуськом
выходили за дверь. Лена сердилась на них за это, Сизову тоже было неловко;
когда она прибегала к нему, его товарищи не исчезали, все сидели вместе, но
и это начинало стеснять молодых супругов.
Им дали наконец отдельную комнату в общежитии. Сперва они очень
обрадовались, а потом начались обиды. Обиды эти никому нельзя было
пересказать, до того они были незначительны. То Сизов был неласков с Леной:
по утрам, перед тем как расстаться, он забывал целовать ее в щеку. То,
встречаясь дома после занятий, он ничего не рассказывал Лене - как прожил
день, что думал, что делал. А ведь стоило войти в комнату кому- нибудь из
его далеких друзей, как непременно оказывалось, что именно в этот день
произошло в лаборатории какое-то интересное событие, и разговаривал о нем
увлеченно Сизов не с женой, а с далеким приятелем.
По утрам, до завтрака, он бывал мрачен. Вечерами она иногда просила его
почитать вслух; он подымал на нее, как ей казалось, удивленно-раздраженные
глаза и говорил:
- Но ведь мы оба грамотные, Лена.
Весь вечер он мог просидеть, не сказав ни слова, уткнувшись в книги,
или, надев наушники, слушать радио. Ей уже начинало чудиться, что, исполняя
ее просьбы, он делает это через силу, вопреки собственному желанию. Она
просила его:
- Витя, пойдем гулять.
И он подымался с дивана вовсе не с тем выражением лица, которое она
хотела бы сейчас увидеть.
- Мне жертв не надо, - говорила Лена.
Сизов молча опускался на диван, а ее злило, что он не спорит, не