"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

- Ты циник, - сказала Тамара. - Ты ни во что не веришь.
- Я верю в правду, - сказал я.
- Правда может быть нашей, а может быть и не нашей.
- Каким же путем ты узнаешь, чья она? - спросил я.
- А ты каким?
- Если я в нее глубоко верю, если она моя, значит, она наша. Потому что
я ведь тоже наш. А тебе для выяснения истины надо непременно сбегать в
райком комсомола.
Сперва мы спорили с ней на отвлеченные темы, и этого она терпеть не
могла. Я даже любил ее поддразнивать; бывало, что Тамара дулась на меня по
нескольку дней. А потом вдруг постучит ко мне в комнату вечером и позовет:
- Иди чай пить, философ!
Или, например, она несколько раз чинила мои рубахи. Никто ее об этом не
просил. Я иногда и не догадывался, не замечал, что они чиненные, а когда
заметил, сказал:
- Спасибо, Тамара.
- Вот еще, - ответила она. - Не воображай, что это для тебя. Просто я
люблю шить.
Мы ходили с ней изредка в Дом культуры на танцы. Но почему-то всегда
там ссорились. Я очень старался, танцуя с ней, я видел, что ей нравится
танцевать, нравится шум и музыка, но чем-то я, видимо, раздражал ее. Во
всяком случае, я всегда чувствовал себя там виноватым.
У нее была странная привычка спрашивать меня внезапно во время танцев:
- О чем ты сейчас подумал?
Я старался отвечать честно и точно. Иногда это бывали пустяки, а иногда
мне именно в этот момент приходили в голову мысли. На пустяки она говорила:
- Господи, ну это же анекдот, до чего ты глупый!
А когда однажды я принялся излагать свою мысль, Тамара вдруг заплакала.
- Что с тобой? - испугался я.
- Ничего. Голова болит. Пойдем, пожалуйста, домой.
Домой она шла молча, я вел ее под руку, а в другой руке она несла свои
туфли на высоких каблуках, завернутые в газету.
Дома она сразу повеселела, сказала, что никакая голова у нее не болела
и что ей просто надоело в Доме культуры, а она боялась меня обидеть и
поэтому придумала про голову.
Иногда я с ней терялся. Внезапно из нее выпирала какая-нибудь черта
характера, которая ужасно портила мне настроение. Это не потому, что она
выступала против меня на педсоветах. Я на совещаниях разговаривать не умею.
А Тамара умеет. То есть я бы мог, вероятно, научиться произносить те слова,
что она произносит, но мне как-то совестно.
Варвара Никифоровна считает, что Тамара ограниченный, хитрый человек,
делающий свою карьеру.
- Поверьте моему опыту, Коля, она далеко пойдет. Если Тамаре Сергеевне
надо будет переступить через своего поверженного друга, то она сделает это с
легкостью, не оглядываясь.
Мне было неприятно это слушать, и я, смутившись, сказал, что не люблю,
когда о моих друзьях говорят таким образом.
Я думал, что Варвара Никифоровна тоже смутится или рассердится, но она
улыбнулась:
- Вы прелестный юноша, милый Коля. А жить вам будет ой как трудно!