"Протоиерей Иоанн Мейендорф. Византийское богословие (Исторические тенденции и доктринальные темы) " - читать интересную книгу автора

накануне праздника Богородицы слушал в церкви чтение из Книги Притчей
Соломоновых, что "Премудрость построила себе дом" (Притч. 9:1 и далее),
естественно, вспоминал не что иное, как то, что "Слово стало плотию"4, - то
есть обрело Свою обитель в Деве. Отождествление ветхозаветной Мудрости с
Иоанновым Логосом считалось вполне естественным со времен Оригена, и никто
даже не оспаривал это. Еще в IV в., когда немалая часть арианских
словопрений сосредоточилась вокруг знаменитого стиха: "Господь имел меня
началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони" (Притч. 8:22)5, ариане
истолковывали его как довод в пользу своей позиции. Афанасий, наряду с
другими членами никейской партии, был склонен возражать по поводу
отождествления Логоса и Премудрости, предпочитая искать ссылки,
подтверждающие несотворенность Логоса-Премудрости, в иных местах Писания.
Однако никто не ставил под вопрос сам утвердившийся экзегетический консенсус
насчет этого отождествления как такового.

3 Согласие отцов (лат.).


4Ин. 1:14.


5 Цитируется по русскому синодальному переводу. В англоязычном оригинале:
"Господь сотворил меня в начале трудов Своих" или "Господь создал меня перед
началом трудов Своих".

Очень многое в принятом в Византии экзегетическом методе имело свои истоки в
традиции александрийской школы и в присущем ей аллегоризме. Св. Павел,
истолковывая рассказ о двух сынах Авраама как аллегорию на Ветхий и Новый
Завет (Гал. 4:23), дал христианам позволение интерпретировать Писание не
буквально, но в духе традиции, известной как мидраш и выработанной в среде
палестинских раввинов в дохристианские времена. Итак, доводя иносказательный
способ толкования Писания до предельной крайности, эллинистические круги
Александрии, сформировавшие Филона, Климента и Оригена, могли ссылаться на
показательный пример самого апостола Павла. Аллегория оказалась созвучной,
прежде всего, эллинистической, и особенно платонической, озабоченности
вечным как противоположности историческим фактам. Главная преграда,
препятствовавшая греческим интеллектуалам принять христианство, часто
состояла в отсутствии непосредственного умосозерцания Неизменного, поскольку
полученная ими философская подготовка приучила их увязывать изменчивость с
несуществующим, с недействительным. Аллегорический метод, между тем,
позволял толковать все конкретные, переменчивые факты в качестве символов
неизменных реалий. История как таковая теряла свое центральное положение, а
в крайних случаях ею просто пренебрегали.
Но не одна лишь созвучность с эллинизмом способствовала широкому
употреблению аллегории в экзегетике. Этот метод давал простое в употреблении
оружие против гностицизма, бывшего во II в. главным вызовом христианству.
Важнейшие гностические системы, особенно системы Валентина и Маркиона,
противопоставляли Демиурга, иудейского Яхве - истинному Богу, явившему Себя
в Новом Завете. Христианские апологеты воспользовались аллегорией для
"спасения" Ветхого Завета, противопоставив гностическому дуализму идею о