"Протоиерей Иоанн Мейендорф. Византийское богословие (Исторические тенденции и доктринальные темы) " - читать интересную книгу автора

Причащения и подчеркивать таинственные, эсхатологические начала в Таинстве.
VIII и IX вв. стали свидетелями такого нововведения, как иконостас, - между
святилищем и собранием верующих появилась перегородка. Тогда же появилась и
лжица - ложечка для Причащения стала способом предотвращения прикосновения к
священной утвари рук мирян. Все эти нововведения имели целью охранение
Тайны, но итогом их становилось отчуждение духовенства от верующих и
придание Литургии характера скорее зрелища, чем общего действа всего народа
Божия.
Писания Псевдо-Дионисия поспособствовали тому же уклону. Мысли автора о
благодати Божией, нисходящей на нижние ступени иерархии через личное
посредничество иерархов, сильно повлияли на становление новых византийских
литургических форм, которые Дионисий полагал лишь символами, раскрывающими
тайны очам верующих. Появления и исчезновения совершающего Литургию
священника, покровенность тех или иных элементов богослужения и снятие с них
покровов, отворяющиеся и закрывающиеся врата, разнообразные жесты,
сопряженные с преподанием таинств, часто корнями своими уходят в ту жесткую
систему иерархической активности, которую описал Дионисий. А Церковь с
готовностью принимала это, будучи, также и по иным причинам, озабоченной
сохранением таинственного характера культа и недопущения профанации со
стороны масс, которые ныне заполнили храмы.
К счастью, богословие Псевдо-Дионисия практически никак не повлияло на такие
важные тексты, как Крещальная молитва и Евхаристический канон. Главным
образом оно послужило разработке и истолкованию чрезвычайно богатых
украшений, которыми Византия теперь стала обрамлять верховенствующие
сакраментальные действа христианской веры, не меняя сердца, самой сути
таинств, благодаря чему оставалась открытой дверь перед подлинным
литургическим и сакраментальным богословием, которым по-прежнему могло
вдохновляться главное течение византийской духовности.
Иным очень важным литургическим новшеством V и VI вв. явилось масштабное
внедрение гимнографии эллинистической природы, В раннехристианских общинах
церковные песнопения ограничивались Псалтирью и некоторыми иными
поэтическими отрывками из Писания, гимнов было сравнительно мало. В V-VI вв.
возникла нужда в большей литургической торжественности (образцом чему часто
служил придворный церемониал) в больших городских церквах и стала неминуемой
эллинизация Церкви, в связи с чем оказался неизбежен приток новых
поэтических сочинений.
Монашеские круги встретили этот прилив новой поэзии мощным сопротивлением.
Монахи считали, что нельзя менять применявшиеся в Литургии тексты из Библии
на стихи, сочиненные людьми, но сопротивление это со временем иссякло. На
самом деле в VIII и IX вв. именно монахи взяли на себя ведущую роль в
гимнографическом творчестве.
Но еще в VI в. религиозная поэзия Романа Сладкопевца воспринималась в
Константинополе как революционная. Что касается образцов, которым следовал
Роман в своем музыкальном и поэтическом творчестве, то они происходили, по
большей части, из Сирии, где к этому времени сочинение религиозных стихов
приобрело большую популярность благодаря деятельности Ефрема (T 373).
Уроженец Эмеса, Роман прибыл в Константинополь при Анастасии (491-518) и
вскоре завоевал великую славу сочинением своих kontakion (кондаков). Исходя,
как правило, из какой-то библейской темы либо превознося библейский
персонаж, кондак представлял собой по сути проповедь, в которой соблюдался