"Протоиерей Иоанн Мейендорф. Византийское богословие (Исторические тенденции и доктринальные темы) " - читать интересную книгу автора

сами активно участвовали в городских делах и проповедовали такое участие с
тем, чтобы стольный град империи как можно больше соответствовал строгим
меркам Царства Божия, как они его понимали. Иконоборческие императоры
преследовали монахов за их защиту икон, но также и за их попытки подчинить
земную христианскую империю повелениям и требованиям трансцендентного
Благовествования. Православные преемники императоров-иконоборцев, обязанные
признать нравственную победу монахов и искать у них поддержки, тоже с трудом
могли удовлетворить все запросы монашества. Конфликт из-за второго брака
Константина VI в 795 г., к которому патриархи Тарасий и Никифор отнеслись
терпимо, тогда как Феодор со своими студитами считали монарха
"прелюбодействующим" (отсюда "михианская схизма" - "раскол из-за
прелюбодеяния"), породил растянувшиеся на десятилетия споры о природе
oikonomia, то есть о возможности обойти букву закона ради конечного блага
Церкви и ради личного спасения. Этот принцип, обсуждавшийся на Соборе в 809
г., будет подробнее рассматриваться в следующей главе; что же касается
Феодора, то он оспаривал этот принцип не столько как таковой, сколько
выступал против его конкретного приложения к случаю Константина VI. "Или же
император - это Бог, ибо одно только Божество не подвластно закону, или же
имеет место безвластие и переворот. Ибо может ли быть мир, если нет
действительного для всех права, если император волен исполнять свои
желания - совершать прелюбодейство или принимать ереси, тогда как его
подданным воспрещено даже сообщаться с блудником или же еретиком?" (2).
Феодор определенно не был новатором в своем отношении к государству. Ибо его
подход совпадал с позицией Афанасия, Иоанна Златоуста, Максима Исповедника и
Иоанна Дамаскина, да и значительная часть византийского духовенства
держалась того же в последующие столетия: это лишь свидетельствует о том,
что в византийском обществе не было той "гармонии" между двумя властями
(светской и духовной), о которой говорил Юстиниан в своей "Шестой новелле".
Деятельность и свидетельство монахов были всегда налицо в Византии,
показывая, что истинная гармония между Царством Божиим и "миром" возможна
только parousia18 .

18То есть по Втором пришествии Христа (parousia (греч.) - присутствие).

Идеология и убеждения Феодора обыкновенно уводили его от константиновского
параллелизма между политическим строем империи и устроением Церкви, того
самого параллелизма, что был одобрен в Никее, и лучшим примером которого
стало постепенное возвышение епископа Константинопольского, ставшего, в
конечном счете, "вселенским патриархом". Феодор, разумеется, никогда
формально не отвергал канонические тексты, закреплявшие этот параллелизм, но
на деле предпочитал ссылаться на принцип апостольства, как на критерий
авторитета в Церкви, а не на политические преимущества тех или иных городов.
Поддержка, полученная Православной партией от Церкви Рима во времена
иконоборчества, дружеская переписка, которую сумел наладить Феодор с папами
Львом III (795-816) и Пасхалием I (817-824), очень уж отличались от того,
что испытывал Феодор на родине, непрестанно не ладя со своими патриархами, и
с иконоборцами, и с православными. Эти факторы объясняют то весьма высокое
почтение, которое он неустанно подчеркивал, говоря об "апостольском
престоле" ветхого Рима. Например, он обращается к папе Пасхалию как к "камню
веры, на котором зиждется Кафолическая Церковь". "Ты - Петр19, - пишет он, -