"Протоиерей Иоанн Мейендорф. Византийское богословие (Исторические тенденции и доктринальные темы) " - читать интересную книгу автора

христианства. Примеры Евагрия и Макария показыают, что в IV-V вв. не
очень-то легко провести границу между православными и сектантами внутри
монашеской среды. После ряда соборных постановлений против мессалианства (в
Сиде в 390 г., в Константинополе в 426 г. и в Эфесе в 431 г.) и осуждения
Евагрия в 553 г. путаница стала невозможной; но прояснение вопроса началось
в самой монашеской среде в то же самое время, когда соборы занялись
законодательной стороной проблемы. Мы упомянем здесь вкратце трех авторов,
которые, усвоив самое важное из вклада обеих традиций Евагрия и Макария
придали духовности восточного христианства ее классическую форму.
Диадох, епископ Фотики, что в Эпире, жил в V в. и участвовал в Халкидонском
соборе (451 г.). Он написал "Гностические главы" и несколько менее
значительных произведений духовного характера. Само название его главного
труда выдает отношение автора к Евагрию; и все же лейтмотив учения Диадоха о
молитве близок учению Макария, хотя Диадох держится от мессалианства на
большем удалении, чем автор "Проповедей".
Крещение для Диадоха - единственное основание духовной жизни: Благодать
скрывается в глубинах нашего ума с того самого мгновения, в которое мы были
крещены, и дарует очищение и душе, и телу" (10). Эта забота о целостности
человека выражается мистицизмом сердца", в противоположность настоянию
Евагрия на "уме". В самом деле, Диадох, точно так, как Макарий, помещает ум,
то есть душу, "в сердце";
Благодать скрывает свое присутствие в крещеном, дожидаясь
первого шага души; но когда весь человек обратится к Господу,
тогда Благодать открывает свое присутствие сердцу через
невыразимое словами переживание... А если человек начинает свое
продвижение, соблюдая заповеди и непрестанно взывая к Господу
Иисусу, тогда огонь святой Благодати проникает равно и во
внешние чувства сердца... (11).
Диадох в своих "Главах" в ряде случаев проясняет неоднозначность Макариевой
традиции в вопросе о сосуществовании Бога и сатаны в сердце; но он вполне
соглашается с Макарием в утверждении, что христиане могут, и даже должны,
осознанно и "внешне" (то есть не только "интеллектуально" в смысле Евагрия)
испытывать присутствие Святого Духа в своих сердцах. Его определение
христианской веры как личного опыта будет затем принято Симеоном Новым
Богословом и другими византийскими духовными писателями. Диадох также
перенимает у Макария понимание непрерывной монашеской молитвы как взывания
Имени Иисуса (12). Существенная устремленность духовности к Лицу
Воплощенного Логоса и возрождение роли библейского богословия "имени"
Божиего заменяют, таким образом, у Диадоха значительно более абстрактное и
спиритуалистическое понимание молитвы у Евагрия.
На Западе со Средневековья более известен, а на Востоке более превознесен
(где в пятое воскресенье Великого Поста в его честь установлено особое
празднество) Иоанн Лествичник - "автор "Лествицы" - настоятель монастыря на
горе Синай. Это еще один великий свидетель монашеской духовности,
опирающейся на призывание "имени Иисуса". О его жизни известно очень мало, и
даже дата его смерти точно не установлена (принято считать, что его кончина
имела место около 649 г.).
Его знаменитая книга "Лествица" содержит более решительную склонность к
евагрианству, чем "Главы" Диадоха, как это можно увидеть из подробной
классификации страстей и чрезмерных форм аскетизма, которых Иоанн требовал