"Джеймс Мэйо. Акулья хватка " - читать интересную книгу автора

жизни. Худ шел за какой-то девушкой, наслаждаясь божественной грацией её
движений, особенно в нижней части тела, плавной линией шеи и элегантной
хрупкостью фигурки, на которой безупречно сидел костюмчик от Шанель.
Она задержалась у витрины магазина Картье. На черном бархате сверкало
бриллиантовое колье с изумрудами. Он узнал это колье. Во времена правления
Луи-Наполеона оно принадлежало Евгении. Взгляды Худа и девушки встретились
в отражении.
- Вы, как никто другой, достойны этого ожерелья императрицы Евгении, -
заметил он. Она окинула его долгим внимательным взглядом и пошла дальше. Он
отстал от неё на несколько ярдов. Девушка вошла в модный магазин и через
стеклянную дверь одарила его приветливой улыбкой. Кивнув ей с нескрываемым
восхищением, он прошествовал далее.
В зеркалах вращающейся витрины отразился облик самого Худа - мужчины
рослого и хорошо сложенного. Он на полдюйма превышал шесть футов и весил
около ста семидесяти семи фунтов, в основном за счет мускулов. Это чуть
выводило его за рамки полутяжелого веса, но будучи всего на четверть фунта
легче, он успешно боксировал в полутяже и даже выигрывал соревнования в
Кембридже.
У него были темные насмешливые глаза; при улыбке в уголках его губ
рассыпались симпатичные ямочки, вокруг глаз - морщинки. Ладно скроенный
англичанин с большим жизненным опытом, - такое впечатление он производил на
окружающих. И таков был на самом деле. Обладатель слегка вьющихся
темно-каштановых волос и великолепных зубов, он притягивал женщин своим
голосом, который многие находили завораживающим.
Женщины, для которых он был прекрасным незнакомцем, часто принимали
его за плейбоя и богатого искателя приключений. Но они ошибались. Его
внешность нельзя было причислить к какому-нибудь определенному типу. Скорее
наоборот, был в нем некий налет космополитизма, та непринужденность и
свобода, которая приходит к человеку, бывавшему во многих странах и много
повидавшему, знавшему не только победы, но и поражения, тонко чувствующему
и понимающему людей.
Одевался он хорошо, хотя и без претензий, скорее с подчеркнутой
небрежностью. Ему шили по мерке несколько портных в Лондоне, Нью-Йорке,
Париже и Гонконге. Обувь он заказывал в Сент-Джеймсе, оружие - в Берне, а
спортивную одежду - в Рио.
Космополитом Худ стал по профессии и по призванию. В ежегоднике "Кто
есть Кто" его характеризовали спортсменом и тонким знатоком искусств. До
сих пор он успешно выступал на беговой дорожке. Однажды для развлечения
Роджер Баннистер дал ему сорок ярдов форы на средней дистанции в четверть
мили, и Худ пробежал это расстояние с приличной скоростью, не сумев,
правда, удержать свой отрыв от Баннистера. Он был метким стрелком и на
Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне стал пятым в соревнованиях по
пятиборью; на двухместных санях в соревнованиях по бобслею в Сент-Морице
вместе с Гансом Фрозеком превысил рекордное время на шесть десятых секунды.
Он действительно занимался торговлей произведениями искусства, и среди
его клиентов числились воротилы из европейских, американских и азиатских
столиц. Но все это служило только прикрытием истинной работы Худа. Его
закадычный друг сэр Джордж Трид, глава военной разведки МИ5, член
знаменитого карточного клуба "Уайтс и Бэдлз", некогда служивший в
королевской конной гвардии, однажды попросил оказать ему услугу, выполнив