"Борис Мезенцев. Опознать отказались " - читать интересную книгу авторачеловеком добрым, отзывчивым и смелым. Ее хлебосольство и внимательность
поражали. Если, бывало, мы собирались у Анатолия и закрывались в его комнате, то она всегда осмотрит наши фуфайки, пришьет недостающую пуговицу, укрепит петельку для вешалки. Обязательно угостит жареными семечками или кукурузой, а случался хлеб - непременно попотчует. Берегли мы ее и поначалу старались держать подальше от наших дел. Кто-то постучал в окно условленным сигналом. Анатолий приоткрыл занавеску и засиял. Мы поняли: пришел Николай. - Где тебя нелегкая носила? - стараясь казаться сердитым, спросил его Анатолий. - Где был - там уже нет, - весело, но устало отозвался Николай и, лукаво подмигнув, достал пачку бумаг из бокового кармана пиджака. Мы замерли. Это были листовки! Политрук взял одну и начал читать вслух. "К советским юношам и девушкам занятых немцами областей Украины..." В листовке говорилось о победах Красной Армии, о зверствах фашистов на оккупированной территории, о деятельности партизан в тылу немецких войск. Заканчивалась она словами: "Делайте все возможное, чтобы ускорить свое освобождение! Смело и мужественно боритесь против проклятого врага! Смерть немецким оккупантам!" Голос его дрожал и звучал непривычно. Слова "Прочитав, передай товарищу!" он произнес, как призыв - громко, с подъемом. - Есть прочитать и передать товарищам! Прочитаем на общем сборе. Несколько штук расклеим в городе. Остальные раздадим надежным людям, пусть читают и передают другим. - Едва развиднелось, я сразу подался на Червонный хутор. Обошел улицы. Прошел по садам и огородам. Нигде ни шиша. Пошел в сторону Веролюбовки. И вдруг... вижу - под кустом бумажка белеет. У меня даже руки задрожали. Поднял - точно, она, листовка! Ну и пошел я колесить по всей округе. Снег блестит - аж глазам больно, а я мотаюсь как угорелый по полю, но все напрасно. Кругом снег истоптан коваными сапогами и конскими копытами, вдоль и поперек санные следы. Увидел большое черное пятно, подошел - следы костра. Думаю, здесь листовки жгли. Иду дальше. Каждый кустик, каждую впадину осматриваю - и все безрезультатно. Потом под скирдой соломы увидел две листовки. Немного повеселело на душе - все же не с пустыми руками возвращаться придется. Умаялся добре, решил возвращаться. Иду, еле плетусь и уже никуда не гляжу. Почти у самого города остановился отдышаться. Огляделся и неожиданно увидел на обочине что-то присыпанное снегом. Ковырнул носком сапога и ахнул: листовки! А рядом след санок. Видно, насобирал какой-то меняльщик (* - Меняльщиками называли тех, кто возил в села домашние вещи для обмена на продукты. (Здесь и далее примечания автора), а когда увидел немцев и полицейских, спрятал около дороги. - Николай помолчал. - Вот понаблюдать бы, кто вернется за ними. Может быть, нужный человек? - он глубоко вздохнул и добавил: - Очень захотелось вам поскорее листовки доставить, обрадовать. Летел, как на крыльях. Жаль, мало - двадцать шесть штук. Мы разошлись счастливые и гордые. Вообще-то Николай в то время не придавал большого значения распространению листовок. То, что он с таким упорством искал их, объясняется интересом к тексту и азартностью его натуры. Он всегда добросовестно писал |
|
|