"Анна Майклз. Пути памяти " - читать интересную книгу автора

творившей свой первозданный облик Земли:
- Представь себе могучую скалу, вскипающую, как жаркое; огромную гору,
взрывающуюся языками пламени или медленно разъедаемую ливнями, которые
откусывают от нее по кусочку, как от яблока...
От геологии он переходил к палеонтологии, потом к поэзии.
- Вообрази себе первое фототрофное растение, первое дыхание зверя,
первые клетки, которые объединились, а не разделились, чтобы размножиться,
рождение первого человека...
Он цитировал Лукреция:
- Древним оружьем людей были руки, ноги и зубы, / Камни, а также лесных
деревьев обломки и сучья, / Пламя затем и огонь...*
______________
* "О природе вещей", книга шестая. Перевод Ф. А. Петровского.

Постепенно мы с Атосом постигали языки друг друга. Немного моего идиша
с нашим дилетантским польским, его греческий и английский. Мы с опаской
приноравливались к новым словам, пробуя их сначала на вкус, как блюда
иноземной кухни.
Атос хотел, чтобы я все помнил. Он заставлял меня повторять алфавит
иврита. Он каждый день говорил мне одно и то же:
- Ты будущее свое вспоминаешь.
Он учил меня витиеватым буквам греческого алфавита, похожим на
причудливо изогнутые знаки иврита. Атос любил говорить, что иврит и
греческий несут в себе древнее одиночество руин, "как флейта, которую
слышишь издалека в оливковой роще на склоне холма, как голос, с берега
зовущий плывущего в лодке".
Мало-помалу мой язык обретал печальное новое могущество. Мне очень
хотелось освободиться от наполнявшей рот памяти. Хотелось, чтобы во рту
возникло естественное ощущение себя самого, говорящего на прекрасном,
нескладном греческом с его сочными согласными, многосложными изящными и
труднопроизносимыми оборотами, похожими на рокот воды, омывающей скалу. Я ел
еду греков, пил воду из колодцев Закинтоса, пока не научился различать ее
вкус в разных источниках острова.
Наше отношение друг к другу становилось все более чутким, мы были как
две затерянные в пространстве души, как два одиноких скитальца на палубе
корабля, без руля и ветрил гулявшего в черном безбрежном океане. В углах
дома вихрясь выл ветер, и не горела путеводная звезда, потому что не было
того пути, который вывел бы нас к нашим близким.
Когда занималась заря, Атос порой был готов расплакаться от гордости за
храбрых предков или картин нашего будущего, рисовавшихся в его воображении:
- Я стану твоим кумбарос*, буду тебе как крестный отец, женю тебя, а
потом твоих сыновей женить буду... Мы должны пронести друг друга по жизни.
Чего мы без этого стоим? Дух в теле - как вино в стакане; проливаясь, оно
пропитывает воздух, землю, свет... Не правы те, кто думает, что нам
подвластны только мелочи жизни, а не большие свершения. На самом деле здесь
все как раз наоборот! Не в нашей власти изменить мелочи, детали, из которых
соткана судьба: тот миг, когда ты возвращаешься за чем-то забытым, может
спасти тебя от несчастного случая, а может к нему привести. Зато нам по
плечу более масштабные свершения, мы можем изо дня в день утверждать высокие
гуманные идеалы, тот единственный порядок, величие которого настолько