"Ферн Майклз. Валентина " - читать интересную книгу автора

пальцев ног, но сквозь тонкую ткань просвечивалось тело.
- Я не могу в этом наряде показаться перед людьми!
Терпение бедуинки истощилось. Она схватила Валентину за плечи и
встряхнула.
- Ты покажешься в этом наряде перед людьми! Ты должна это сделать!
Лучше уж оказаться в гареме богатого калифа, чем в серале. В гареме хозяин
пошлет за тобой и станет оказывать тебе знаки внимания и уважения, как
женщине, вошедшей в его семейство. А хочешь, я расскажу, что будет с тобой в
серале? Знаешь, скольким мужчинам тебя заставят там прислуживать? Если же
откажешься, засекут плетьми до смерти! Ты не догадываешься, как долго может
надеяться прожить женщина в публичном доме? Уверяю тебя, Валентина, коротка
жизнь у тех, кто попадает туда. Мужчины заразят тебя дурной болезнью и
станут избивать лишь потому, что злые демоны вселились в их души!..
- Замолчи! - крикнула Валентина, зажимая уши ладонями, чтобы приглушить
голос подруги.
- Подумай обо всем хорошенько! - потребовала Розалан, устремив взгляд
своих черных глаз прямо в глаза Валентины. - Чтобы снова оказаться среди
своего народа, тебе надо прежде всего выжить! И не ропщи на...
- ...судьбу! Вот что ты хочешь сказать! Не ропщи на судьбу! О, как мне
надоело выслушивать от тебя все это!
- Я об этом догадываюсь, но ведь на самом деле ты меня не слушаешь!
Верно, нельзя роптать на судьбу, но ты должна научиться смягчать ее удары.
Ты, что же, вечно будешь сидеть и ждать, когда кто-нибудь другой позаботится
о тебе и никогда не станешь заботиться о себе сама? Куда же подевалась твоя
смелость? А мужество? Ты ропщешь на судьбу, все же отдавая себя в ее власть!
Наверное, судьба обрекала меня на смерть в пустыне от голода, когда умерла
моя мать. Но я еще девочкой стала зарабатывать себе на жизнь и не роптала на
судьбу, а просто не позволила ей довести меня до смерти. Валентина, порой ты
очень глупа!
Преисполнившись отвращением, Розалан удалилась. Валентину задели за
живое слова бедуинки. Правду ли она ей сказала? "Неужели на самом деле я
всегда ждала, чтобы кто-то другой позаботился обо мне? Значит... у моей
подруги создалось именно такое впечатление: ни мужеством, ни смелостью я, по
ее мнению, не отличаюсь!.."
Слезы градом катились по щекам, и Валентина чуть было не позволила
тяжким рыданиям вырваться из груди. Ну нет! Она не станет плакать! Всю свою
прежнюю жизнь она проплакала: из-за вероломности Беренгарии, из-за любви к
королю, никогда ее не любившему, из-за... из-за всего и вся!.. Но больше
этого не будет! Она сделает то, что должна сделать! Если только судьба не
доведет ее до смерти.

* * *

Последующие дни стали нелегким испытанием для Валентины, принявшей
решение жить иначе. Работорговцы приходили в дом, где находились женщины,
осматривали их, записывали имена в туго свернутые свитки и против каждого
имени проставляли цену, которую должны были выкрикнуть, когда товар выставят
на продажу.
Валентина была потрясена. Ее оскорбляли грубость и равнодушие подобного
обращения с женщинами. Когда она высказала свои наблюдения верной подруге,