"Геннадий Михасенко. Неугомонные бездельники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Управдом говорит, что даже картошка повыдергана... И самое
главное - подозревают вас.
- Нас?.. Ничего себе!
- Вот тебе и ничего... Живо собирайся.
Я натянул штаны, выскочил в кухню и наткнулся на острый мамин взгляд.
- Надеюсь, ты тут ни при чем? - спросила она, наливая воду в
электрический самовар.
- Конечно, мам, - невозмутимо ответил я, лихорадочно соображая, кто
же мог это сделать. - Тут, мам, никто ни при чем. Тут какая-то петрушка. С
Анечкой вечно петрушки!
- Что это за обращение - Анечка? - возмутился отец, одеваясь. - Кто
она вам?
Мама вступилась:
- А-а, ее все так зовут от мала до велика: Анечка-Анечка.
- Но ведь это очень неприлично!.. Черт-те что! Идем.
Наша кирпичная двухэтажная прачечная относилась к другой улице, но
торцом, где была наша квартира, выперла в этот двор, в самый его конец,
похоронив под собой огороды последнего дома и загородив ему полнеба. Дом и
без того был стар и хмур, а тут совсем пожух и сгорбился под боком
молодой, розовотелой прачечной. Да и все дома были полуразвалинами.
Против Жемякиных толпился народ: тетя Шура-парикмахерша, тетя Зина
Ширмина, дядя Федя, тетки, хотевшие вчера нас выпороть, девчонки - почти
все наши друзья и недруги. Пожалуйста, хоть целый город скликайте!.. Лишь
бы Томки не было, а то у нас едва-едва проклюнулись эти... отношения, и
вдруг - бах! - разбойник! Правда, я еще не знал, какие мальчишки Томке
нравятся. Может, именно разбойников ей и подавай! Но все равно, огородным
гангстером я не хотел быть.
Отец заметил мое беспокойство и спросил:
- Никак боишься?
- Кого?.. Вон тех-то?.. Ни капельки! - отпарировал я.
Перед нами расступились, кто-то заметил, что вот еще одного привели.
В середине уже стояли с родителями Славка, Борька и Генка. Я ободряюще
подмигнул им, но - ни слова, чтобы не подумали, что мы сговариваемся.
Борька кисло дернул губами, мол, ерундистика все это, Славка глянул
серьезно и озабоченно, мол, не такая уж ерундистика, а Генка был так
перепуган, будто его привели на расстрел. На мое подмигивание он, не
открывая рта, опустил нижнюю челюсть, поежился и чуть отступил за мать,
как будто я подмигнул ему как соучастнику, а не просто по-дружески.
Сутулый управдом Лазорский, в серой рубахе, в кепке, с черным, до
лоска засаленным галстуком, обозрел собравшихся, поворачиваясь по-бабьи, и
проговорил:
- Ну, вроде все... Феня, а где твой?
- Рыбачит, - сурово ответила тетя Феня, Юркина мать, высокая и
полная. Она стояла полубоком, готовая вот-вот удалиться. - Еще вчера ушел
часов в шесть, с ночевкой. Бог, видно, надоумил, а то бы сейчас все шишки
на него посыпались, как пить дать! - она махнула рукой и отвернулась.
- А ты думаешь, он у тебя ангел? - выкрикнула Анечка, выскочив
откуда-то сбоку, в тех же тапочках и в том же халате, в которых гонялась
вчера за Юркой. Я ожидал, что и поварешка мелькнет, но мелькнула только ее
сухая рука - да он вчера меня при всем честном народе шимпанзёй окрестил,