"Геннадий Михасенко. Неугомонные бездельники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- А это вот как: Анечка тебя проглотит, а ты там у нее воюй, -
пояснил Борька.
- А тебя, губастый философ, не спрашивают и не шипи, - огрызнулся
Юрка. - Может, тебя заглотят...
Борька тряхнул головой и вдруг весело спросил:
- А кто может свою ногу на шею закинуть?
- На твою? - осклабился Юрка. - Подставляй.
- На свою, конечно.
- А ты?
- Не пробовал. Это я только что придумал. Ну ка, Борька скинул правую
сандалию, ухватился за пятку и щиколотку, дернул, опрокинулся на спину и
так остался лежать.
От крыши поднимался какой-то железный угар. Ржавые подтеки лишаями
выступали на листах. Я стянул рубаху с майкой, раскинул их и улегся
навзничь. Солнечные лучи мигом прошили меня насквозь и, как электроды,
приварили к крыше... Сейчас бы горсть снега! Или сосульку бы!.. Какие у
нас на прачечной вырастают зимой сосульки! Метра по два! Время от времени
их срубают, чтобы не ломался шифер, а мы вывозим их на санках в огороды,
где они и торчат до весны, как статуи с острова Пасхи. Да-а, зимой хорошо!
Зимой весь двор наш!..
Вокруг было тихо-тихо. Мне даже показалось, что дремота сковала весь
мир: заводы не работают, турбины стоят, не летают спутники, и все люди
где-то полеживают, вздыхая... Но проурчал над нами самолет, сипло свистнул
на путях маневровщик, а по дороге разозленно пронесся МАЗ, точно нарочно
напоминая, что мир-таки не дремлет, жизнь кипит вокруг, и только мы киснем
вот тут от безделья...
- Конечно, здесь они, суслики, загорают, - раздался знакомый говорок,
медленный и картавый.
Я сел. По ветке крался Славка, мой лучший друг, а в развилке тополя
сидел еще один мой лучший друг Генка-баянист.
- Привет! - крикнул я. - Что, музыкант, доремикаешь?
- Фасолякаю, - бодро ответил Генка.
Он еще ни разу не ступал на крышу - боялся. Сколько мы его ни
уговаривали, ни дразнили - бесполезно. Однажды, правда, допекли, но все
еще каемся - он сорвался. Спасибо, за ветку ухватился, повис и - ну икать.
Мы испугались, кричим, чтобы подтягивался, а он молчит и только - ик да
ик, потом - бух, но ничего, даже пятки не отбил. С тех пор - ша! Трусоват
был Генка во всех наших делах, но и то молодец, что хоть вообще не
отставал.
- Юрк! - окликнул он. - Тебя там зовут.
- Ну, вот, началось, - сказал я. - Поддевай вторые штаны.
- Кто зовет? - недовольно спросил Юрка из-под локтя. - Скажи, нету.
- Я так и сказал. Я сказал, не знаю, а они говорят: найди. Это те
твои друзья.
Юрка подскочил так, точно его пырнули чем-то сквозь крышу, и стал
живо одеваться, бормоча:
- А, черт, забыл... из-за этой поварихи, чтоб ей... Где они?
- Там, у ворот.
- А, черт!.. Мы же сегодня на рыбалку с ночевкой идем. А еще надо
червей, удочки, жратву... Я ее придушу... Славка, скорей давай дорогу, а