"Сергей Михеенков. Пречистое Поле " - читать интересную книгу автора

Осипок поднял голову, почувствовал тяжесть, которая в последнее время
стала вроде бы и привычной, да только разве ж привыкнешь к тому, что стар
стал, что, годы потянули за бороду да к земле? Тяжесть захватила затылок,
надавила, там что-то натянулось и хлыстануло, будто жилка какая лопнула. И
забилось, зажгло, а в висках зазвенело разноголосо надтреснутыми
колокольцами, и перед глазами залетали фиолетовые мушки. "Ах ты, что ж
это", - подумал испуганно Осипок, и губы у него пересохли, зашершавели, как
у больного. И еще подумал вдруг, что так-то вот когда-нибудь прихватит серед
ночи и помрешь, и не станет его, Осипа Матвеевича Дятлова, на свете. Дом
останется, добро, хозяйство, земля... Вот и пересмягли губы от такой
жестокой и настойчивой мысли, и во рту стадо еще суше. Нечасто думал Осипок
о том, что придет он, тот неминучий срок, что всем так природою назначено
однажды родиться, однажды и умереть, и каждый раз сердце запекалось страхом,
морщилось, дрожало, и все в нем, еще не особенно старом, еще сильном
человеке, протестовало против той несправедливости, которая могла рано или
поздно, а может, и прямо сейчас, вот-вот, безо время настигнуть и
окончательно, насовсем приткнуть его к земле.
Собака опять завыла за прудом. Осипок все же собрал силы и встал,
оперся о холодную никелированную спинку кровати, постоял немного, потом,
шатаясь и скрябая по полу незавязанными оборками белеющих в ночи кальсон,
подошел к окну и, прежде чем затворить его наглухо, чтобы не слышать больше
этого тянущего за жилы воя, налег животом на подоконник и высунулся на
улицу. Пахло смородиной и какой-то душной травой, которая, Осипок давно
заметил, особенно слышна была по ночам. Но что за трава такая, он не знал.
Вот и, жизнь прожил, и всю ее, со всех сторон, посмотрел и понюхал, а травку
эту, какую-нибудь пустяковую былинку, от, которой только и проку, что, запах
густой по ночам, не узнал. "Так и смерть придет, за плечом встанет, и
оглянешься, а не узнаешь", - с дрожью подумал Осипок. Не знал Осипок и того,
отчего это нынче корова пришла с полей как благая, ведро с пойлом
опрокинула, старуху боднула. Вон стонет теперь старая за переборкой, тоже,
видать, не спит. И молока мало дала. Да и какое дала - негожее, с кровью.
Так и велел старухе в свиной чугун вылить. Сглазили небось скотину. Или по
змеиному следу прошла. "Надо, - подумал он, кряхтя, - завтра Павлу Михалиху
позвать, чтоб глаза корове промыла да в углу покропила. Небось не пойдет.
Ничего, коня к осени посулю, пойдет. Как ни вертись собака, а хвост позади.
А может, пастух ударил?" И Осипок, упорно превозмогая в себе немощь, стал
вспоминать, кто же нынче был в пастухах. Но мысли его были прерваны
совершенно неожиданным, хотя и незначительным на первый взгляд
происшествием. Но для Осипка все, что происходило возле его усадьбы, тем
более в такую пору, ночью, было значительным.
Кто-то прошел вдоль штакетника. Осипок затаил дыхание, вгляделся изо
всех сил. У него даже голова кружиться Перестала. Какое-то время он видел за
белеющей полосой штакетника высокую темную фигуру человека, одетого во
что-то длинное, похоже, в пальто или плащ. "Да ктой-то там сметает", -
подумал он, и другой его мыслью было: затворены ли на завалку ворота, а то,
чего доброго... С добром о такую пору не приходят. Потом, пообвыкшись, он
решил выйти во двор и покараулить ночного ходока.
Накинув на плечи фуфайку и тихо; чтобы не скрипнула, не дай бог, ни
одна, ни другая дверь, вышел на крыльцо. Двери не скрипнули, не выдали
хозяина, недаром он так щедро смазывал время от времени автолом петли.