"Сергей Михеенков. Пречистое Поле " - читать интересную книгу автора

поправил. А летось опять потекло. Теперь я его не зову, тоже плохой стал,
выпивает. Полезет, убьется еще. Хватит мне горя: А крыша... Что ж крыша. До
края моего века хватит. Поди, не далек, край-то.
- Успею, - сказал Григорий и стиснул зубы.
Только и успел сказать это Григорий, как дернуло и раскидало рассветную
тишину близким выстрелом. И тут же пуля рванула шинельное сукно на плече,
обожгла кожу и, миновав-таки живое, щелкнула в дверную лутку, в самый сучок,
так что только крошки брызнули, и расщепила ее. Григорий повалил на пол
Павлу, придавил и свободной рукой подтащил за ремень винтовку.
Обойма пошла в магазин туго, будто век Григорий не заряжал своей
винтовки. "А может, - подумал, - оттого, что от страха пальцы одеревенели?
Да что ж ты, солдат, - пристыдил себя в следующее мгновение, - тебе ли
бояться вражьей пули? Ты ж тот страх давно пережил. Пережить-то пережил, -
утер рукавом вспотевший лоб, еще не зная, что делать дальше, - а все же
страшно". Он положил винтовку цевьем на левую, руку и начал всматриваться в
рассветную муть. На дороге никого не было. Дорога дремала, как и час и два
тому назад, будто никакого выстрела и не было. Как же, будет он тебя на
дороге дожидаться. Стрелок-то, по всему видать, осторожный, такой пальнет и
ходу, покуда его и видели. Вдруг Григорий заметил, что сизое облачко дыма
расплылось в узкой, едва засквозившей в черном ольшанике просеке, как раз
там, куда уходила стежка в село.
"Эх, ударить бы прямо туда, небось еще ветки колышутся, а потом чуть
правее, разок и чуть левее тоже, глядишь, и поймал бы стрелок пулю, будь он
хоть трижды лукав", - подумал Григорий, до рези в глазах напрягая зрение.
Никакого движения там не наблюдалось. Или затаился, или все же ушел. А
наугад стрелять в сторону села... Пуля - дура, она и невинного споткнет.
Видать, все же ушел. Воровски стрелял. Ушел.
- Да что ж это такое, Гришенька? - приподняв голову и торопливо обирая
с лица спутанные волосы, подала испуганный голос Павла.
- Стреляли, ты разве не слышала? Стреляли. Вон, смотри, лутку как
рассадили. Это в нас стреляли, Павла. Только работы прибавили. Сволочи.
Присад хороший какой был, такой еще век провековал бы.
- Ох, господи родимые, это ж что, тебя так-то встревают?
- Меня. Встревают, - ответил Григорий. - А как же без встречи?
Встревают. Рожном. Чуют, гады, что жареным запахло. Ты, Павла, полежи тут.
Голову не поднимай.
- Куда ты? - Она хотела ухватить его за полу шинели, но Григорий уже
вскочил на ноги и перебежал за угол дома и встал там, как вкопанный,
прижавшись к стене и взяв винтовку наизготовку.
Так он стоял долго, замерев, только винтовочный ствол едва заметно
покачивался. Потом переступил с ноги на ногу, оглянулся на Павлу. А та
напряженно ждала, что вот-вот опять начнут стрелять. Но выстрелов не было. И
Григорий сказал:
- Ушел, гад, - и вышел из-за угла, и подождал еще немного.
- Кто ж это тебя убивал, Гриша?
- А кто ты думаешь?
- Неужто Осипок? Поганец этот? У него ж и ружья вроде нет?
- Есть. Раз стрелял, значит, есть. Виделся я с ним, разговаривал.
Правда, разговора не получилось. Не вышло у нас с ним разговора. Вот и
заволновался. Сейчас, видать, бежит к своему терему винтовку полицейскую