"Николай Михин. Дача Долгорукова (хроника пятидесятых)(Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

Укатится мяч у ребенка за проволоку, тот хочет его достать, а
охранник с вышки кричит:
- Уберите ребенка!
По ночам часто слышались автоматные очереди. Побеги. Все
бараки: и тюрьма, и жилье вольных людей - окружили высоким
сплошным частоколом. В нем имелись ворота на случай проезда
машин. Ворота охранялись и были почти всегда закрыты.
Единственная дырка шириною в две доски была у входа, на конце
деревянной дорожки. Яблоновские и корпусовские шутники не раз
заколачивали эту дырку досками. Идут люди на работу, а выход
забит. Да и сама Дача Долгорукова числилась как спецучреждение,
а не как населенный пункт. Баня и прачечная уже не
функционировали, но общая система отопления действовала.
Квартплату с жильцов не брали, и сама контора на Новгородской
улице уже не существовала. Руководство ЛенГЭС торопило
строителей со сдачей домов для поселения оставшихся за забором.
И так в течении двух лет. Доски полов в бараках прогнили.
Стекла окон были выбиты, окна затыкались подушками и одеялами.
Люди
уже не расселиться мечтали, а наоборот, съезжались друг к
другу для совместного проживания. В одной комнате с Александрой
Николаевной и ее дочерьми в третьем бараке проживали еще три
девушки. Веселее, экономнее, теплее.
Бывшие зеки из числа жильцов или те, у кого сидели
близкие, кидали через забор заключенным запрещенное для
передач: водку в мешочках с песком, чай, наркотики в сигаретах
или конфетах. Конфликты с охранниками были постоянными.
Рассказывают, может это и брехня, будто в Мариинский
Дворец, что на Исаакиевской площади, направлялась делегация из
трех человек: многодетная блокадница Тамара, круглогодично не
вылезавшая из своих валенок Анна Сегина и молодой, по-модному
одетый (для контраста, что ли) Вася Кедык. Вася во время войны
подростком был вывезен фашистами из оккупированной Украины и
проживал в немецком концлагере довольно продолжительное время.
Его речь трудно было представить без "майн либен фрейляйн",
"зер гут", "ауфвидерзеен" и других расхожих немецких выражений.
На прием к руководству попасть оказалось невозможным. А к
"слугам руководства" с большим трудом через одну уборщицу, что
провела их запасным ходом, они попали. Хотели узнать о
перспективах еще не расселенных жителей Дачи Долгорукова, а
узнали, как умеют грубить просителям в высоких соетских
инстанциях. Все трое были выдворены оттуда с милицией, так как
Сегина уже схватила чернильницу и намеревалась пустить ее в
голову грубой чиновницы в доме на Исаакиевской.
Александра Николаевна с дочерьми чаще находились в
Саперной. А в комнате оставалась баба Мотя. Много изменений и
среди самих жильцов. Умер новый сосед, муж материной подруги -
Калачев. По пьянке. Умерла Анна Сегина. Попал под поезд (шел из
Песочной от больной матери по шпалам) Толя Блинов. Повесился
сапожник и гитарист Юрка Малков. Застрелился Чудак. В третьем