"Максим Михайлов. Мы все осетины " - читать интересную книгу автора

Тонкокостный, видимо старший в этой группе, он разворачивается и дает
оставшимся у шлагбаума отмашку, чтобы нас пропустили. На прощание говорит на
чистом русском без малейшего акцента:
- Жаль, что вы не журналисты. Но фотографы, это тоже неплохо. Будете в
Цхинвале, сделайте много снимков. Пусть все увидят, как живет наш народ.
Фотография иногда может сказать больше, чем самый правдивый репортаж. Удачи
вам и доброго пути.
- И вам удачи, - автоматически отвечаю не вкладывая в слова никакого
особого смысла, просто обычная вежливость.
Но пограничнику видимо так не кажется, он прижимает раскрытую ладонь к
сердцу и склоняет голову, искренне благодаря:
- Спасибо, брат.
Черт поймет этих кавказцев, с ними всегда вот так. Самая обычная ничего
не значащая на наш взгляд и ни к чему не обязывающая вежливость, может
вызвать горячую благодарность. И точно так же из-за самой невинной по нашим
понятиям шутки, тут можно нарваться на нож, или пулю. Я для себя на всякий
случай решил, что на будущее надо вести себя здесь как можно осторожнее,
стараясь лишний раз ничем не задеть и не спровоцировать окружающих.
Водитель жмет на газ, и импровизированный блок-пост быстро тает вдали.
Пограничники машут нам вслед руками.
- Тоже мне, чурка не русская, - ворчит за спиной Фима. - "Бэз аружий
нэльзя"! По-русски научился бы говорить сначала, обезьяна небритая...
Я замечаю, как белеют у водителя костяшки пальцев сжимающих руль и
понимаю, что он на последнем пределе. Ну вот, еще одно нежданное наказание!
Фима со своей непоколебимой уверенностью, что именно он является центром
Вселенной, а остальные лишь вращаются вокруг него, причем именно так, как
ему этого хочется, наверняка станет здесь серьезной проблемой. Вряд ли
местные будут спускать ему подобные выражения. Решив немного осадить
приятеля, я разворачиваюсь к нему и совершенно серьезно спрашиваю:
- Фима, золото мое, напомни-ка сколько иностранных языков ты знаешь?
Одноклассник замирает в удивлении и даже перестает на время бурчать.
- Не понял? Тебе зачем?
- Что значит зачем? Что, просто ответить слабо? Ну? Поведай миру, на
скольких иностранных языках ты говоришь совершенно свободно?
- Ну, английский в школе учил... - все еще не врубается Фима.
- Да ты что?! - притворно восторгаюсь я. - Speak you on-english, my
friend? Only, please, answer me without accent since otherwise I bad
understand.
- Чего? - ошалело разевает рот Фима обалдело лупая глазами.
- Того! - передразниваю я его. - Раз ты сам ни фига не рубишь ни в
одном иностранном языке, даже в школьном английском, так какого же хрена ты
зовешь чуркой этого погранца, только за то, что тот путает в чужом языке
ударения? Чего молчишь? Эх ты, полиглот!
Фима краснеет как рак, обиженно надувается и замолкает. Зато водитель
косится на меня с явным одобрением и симпатией. Он ничего не говорит, но
сразу видно, что ему по нраву то, как я вступился за его земляка. На Кавказе
вообще очень высоко ценятся меткий острый язык и образная речь. Горцы в этом
толк знают.
Дальше километр за километром пролетают мимо в полнейшем молчании.
Трасса явно начинает идти вниз. Мы, не сбрасывая хода, проскакиваем через