"Кальман Миксат. Зонт Святого Петра" - читать интересную книгу автора

в галоп и даже ржал время от времени.
С тех пор Пал Грегорич жил еще более замкнуто, лишь изредка встречали
его на рынке, пробиравшегося бочком - оттого, что обе ноги у него,
утверждали насмешники, были левые, - все в той же старинной, поношенной
одежде, к которой он пристрастился в бытность свою шпионом, и с красным
зонтом под мышкой, с которым он никогда не расставался, будь то зима, лето,
дождь или ведро; он никогда не оставлял его в прихожей и, нанося кому-либо
визит, ни на минуту не выпускал из рук. Не раз, бывало, предлагали ему:
- Положите ваш зонт, дядюшка!
- Нет, нет, - возражал он, - я привык держать его в руках. Без него мне
не по себе, честное слово.
Много говорилось о том, почему он так неразлучен с зонтом. Непонятно!
Быть может, реликвия? Кто-то утверждал (мне помнится, кадастровый
регистратор Иштван Назар, бывший гонвед
А внебрачный ребенок был так мил, так полон жизни и огня, что даже
чужому человеку не мудрено было его полюбить.


Подозрительные явления

Малыш Дюри Вибра незаметно рос и сделался крепким и сильным мальчишкой
с грудной клеткой, похожей на барабан.
- Откуда у него такая грудь, черт возьми, откуда? - не уставал дивиться
Пал Грегорич.
Ему, узкогрудому, больше всего нравилась могучая грудь сына, прочие же
таланты Дюри его интересовали мало. А мальчик был определенно способный.
Вышедший на пенсию старый профессор Мартон Купецкий, ежедневно в течение
часа читавший ему курс элементарных наук, с воодушевлением говорил
Грегоричу:
- Поверьте мне, господин Грегорич, у мальчика большие способности. Из
него, господин Грегорич, великий человек выйдет. На что изволите спорить,
господин Грегорич?
В такие минуты Пал Грегорич бывал беспредельно счастлив, и, хотя внешне
этого не показывал, горячая любовь к сыну заливала все его существо.
- Ну, разве что на сигару поспорить. Причем заранее считаю ее
проигранной, - улыбаясь, говорил он и угощал старика профессора, страстного
любителя поговорить и поспорить, самыми лучшими своими сигарами.
- Поверьте мне, господин Грегорич, у меня никогда еще не было столь
талантливого ученика. Всю свою жизнь я бился с безмозглыми сорванцами и
тратил на них свои знания. Верите ли, господин Грегорич, как горько
чувствовать это! - И он смягчал свою великую горечь изрядной понюшкой
табака. - Вот какие дела, господин Грегорич, прямо как на государственном
монетном дворе. Вы слышали эту историю, господин Грегорич? Как, вы ничего не
слышали? На днях на монетном дворе пропал большой слиток золота.
Искали-искали, не нашли. Как быть, устроили всеобщую проверку, и - что бы вы
думали? - большой слиток золота был подмешан по неосторожности в медные
крейцеры. Вот как. Надеюсь, вы меня поняли, господин Грегорич. В течение
многих лет я пытался вселить свой дух в одних лишь болванов. Denique
[Наконец (лат.)] на склоне дней я натолкнулся на истинный талант. Вы
понимаете меня, господин Грегорич?