"Кальман Миксат. Зонт Святого Петра" - читать интересную книгу автора

он станет им поперек дороги. Значит, надо сделать так, чтоб он не стал им
поперек дороги.
Он трепетал за жизнь ребенка, но внешне не решался ни на малейшее
проявление любви.
Он установил в доме новый порядок. Это была тактика обороны, причем
тактика безумная и жестокая. Когда сын проснулся, Грегорич приказал ему
впредь называть себя "ваша милость" и запретил ласкаться к себе.
- Я пошутил с тобой, - сказал Грегорич, - я притворился, будто я твой
папа. Ты понимаешь?
При этих словах на глаза мальчика навернулись слезы. Старик задрожал,
нагнулся, осушил слезы сына поцелуями, и, когда заговорил, его голос звучал
беспредельною грустью:
- Никогда никому не рассказывай, что я тебя целовал. Если об этом
узнают, случится большое несчастье.
То была настоящая мания преследования. Он взял к себе в дом Купецкого,
вменив ему в обязанность днем и ночью неусыпно следить за мальчиком и всякое
блюдо прежде пробовать самому. Когда Дюри выходил из наглухо запертого дома,
его предварительно переодевали: снимали бархатный костюмчик и изящные
лаковые полусапожки и надевали припасенную специально для этой цели
поношенную, неопрятную одежду - пусть побегает за воротами босиком и в
лохмотьях, пусть спрашивают в городе:
- Кто этот маленький оборвыш?
- Да это щенок кухарки Грегорича, - ответят те, кто знает. Чтобы
окончательно усыпить настороженность родственников, Грегорич стал
покровительствовать сыну своей сестрицы Мари, в замужестве Паньоки он отдал
его учиться, сам отвез в Вену, поместил в Терезиуме,[5] окружил блеском и
роскошью, позволявшей тому вращаться в обществе графских да герцогских
отпрысков; всем прочим своим племянникам он посылал богатые подарки, и
Грегоричи, доселе питавшие к младшему брату Палу острую неприязнь, в конце
концов примирились с ним.
- Неплохой человек, - поговаривали они, - но беспросветный дурак.
А маленького Дюри, когда пришло время отдать его в латинскую школу,
старались отправить как можно дальше - в Сегед, в Коложвар, - туда, где его
не могли настичь козни любезных родственников. В то же самое время весьма
таинственно исчез из города профессор Купецкий. Впрочем, надо сказать, что
выйди он из города под барабанный бой, и то ни одна собака не спросила бы,
зачем и куда он идет.
Все эти необычайные предосторожности были, безусловно, чрезмерны. Но
ведь именно крайности и отличали Пала Грегорича - он ничего никогда не делал
наполовину. Решившись на какой-либо подвиг, он бывал храбрее самого дьявола,
но, когда им овладевал страх, тысячи кошмарных видений мерещились ему в
каждом углу. Любовь его к Дюри была безмерна, но столь же безмерным был и
его страх за Дюри, - с этим он ничего не мог поделать.
Пока мальчик отлично развивался, пока с отменными успехами переходил из
класса в класс, человечек с красным зонтом понемногу распродавал свою
недвижимость. Он сказал, что купил большое поместье в Чехии, но денег не
хватило, и пришлось продать венский доходный дом. Затем он в новом чешском
поместье выстроил какой-то сахарный завод - пришлось искать покупателя на
приворецкий скот. И тотчас нашелся богатый купец из Кашши. Было во всем этом
что-то загадочное и непонятное - ну зачем щуплому, рыжему человечку