"Пьер Милль. Святая грешница " - читать интересную книгу автора

причину этого.
- Ведь я был арестован вовсе не как христианин, - сказал он. - Все
знают, что я еврей, а евреи - друзья империи. Я обвиняюсь в деянии,
запрещенном эдиктом. И, так как я богат, мне придется дорого заплатить за
свое освобождение. Вот и все! Но меня это нисколько не трогает. Тот, кто
стремится к наживе, должен уметь терять. Я выйду отсюда, когда мне этого
захочется, точно так же, как этот жалкий Ретик...
- Ретик?
- Он позволил арестовать себя в качестве обращенного христианина только
для того, чтобы быть сытым. Он отречется, будь уверен, когда это ему
надоест. Я его сразу раскусил. Он сам не скрыл это от меня, считая, что я
достаточно умен.
Аристодем не скрывал своего скептицизма в вопросе о надеждах христиан.
- Если даже они и выйдут победителями, - говорил он, - то это будет ни
к чему, потому что они безумцы. Они хотят, чтобы весь мир исполнял их
обряды, поклонялся их богам и исповедовал их веру. Неужели ты думаешь, что
люди разных наций могут иметь одни и те же убеждения? Мы, евреи, останемся в
стороне сплоченной массой. В нашу среду никто не проникнет. Мы одни будем
избранными, мы объединим у себя идеи народности и религии. Таким образом
наша раса останется сильной и чистой. Но это время еще далеко; мы его не
увидим. Всякий человек, подобно мне, должен заниматься только тем, что ему
дает судьба, и стараться сделать это для себя как можно приятнее.
Он предложил однажды Клеофону приблизиться к Миррине, которую находил
восхитительной. Опыт подсказывал ему, что она охотнее примет ухаживание двух
мужчин, чем одного. Миррина отнеслась к ним с полным равнодушием, думая
только о Феоктине, о гибели которого она все еще ничего не знала. У
Аристодема не хватало духу нанести ей удар, а кроме того, он спрашивал себя,
какая ему от этого может быть польза. Очень часто с ней беседовал Онисим,
который не понимал ее упорства и нежелания признать себя христианкой.
- Во всяком случае, - говорил он ей, - горе, постигшее тебя, послано
свыше. Ясно, что ты отмечена небом... Ты - уже христианка, благодаря
ниспосланным тебе страданиям! Надо, чтобы ты стала ею по доброй воле.
Наслаждения, которые ты вкусила, нечисты и преходящи; блаженство будущей
жизни вечно.
Она слушала его с видимым нетерпением, прислушиваясь в его речах только
к тому, что напоминало ей о прошлом, к которому Онисим относился с таким
презрением.
- Феоктина нет! - бормотала она. - Его нет со мной... Но все же он
всегда стоит у меня перед глазами... Бывало, под вечер я выходила к нему
навстречу и ждала его на горе, над Коринфским заливом. И я искала глазами
корабли, которые входили в порт, потому что я не люблю моря без судов: оно
похоже на лицо без всякого выражения, и мне делается страшно при взгляде на
него. Но в заливе почти всегда были какие-нибудь суда или лодки рыбаков. Со
своими красными парусами они точно висели между прозрачной поверхностью воды
и ясным небом. Казалось, они украшали море к его приходу, точно так же, как
я украшала для него свое лицо румянами. Иногда море бывало синее,
ярко-синего цвета с искорками на волнах. Временами оно бывало
бледно-лазоревое, без ряби, неподвижное, точно утомленное и презирающее
всех... И тогда оно походило на женщину, которую слишком много любили,
окружали почестями и вниманием; ей все надоело, даже ее собственная