"Генри Миллер. Нью-Йорк и обратно (джазовая легенда) " - читать интересную книгу автора

одно приключение не забуду нипочем, до самой смерти. Как будто вчера меня,
прикорнувшего на скамейке в парке Джексонвилля, хлестнули по мягкому месту.
Не жди прощения, треклятый городишко! В каждой моей книге буду писать об
этом, разве что с разными подробностями. До сих пор седалище ноет!
Ну так вот, к чему это я? Просто хочу сказать: здешние нравы ни капли
не изменились. И какую же собачью жизнь пришлось бы вести твоему покорному
слуге, пробуждайся его вдохновение лишь в Америке! Думаешь, почему я взялся
за столь длинное послание? Потому что вот уже десять дней не мог выжать из
себя ни строчки. Нью-Йорк давит на тебя. Здесь задыхаешься. Дело не в шуме и
пыли, не в оживленном движении, даже не в толчее... но какое же все вокруг
плоское, неприглядное, обезличенное, однотипное! И никуда не деться от стен,
похожих друг на друга, точно близнецы: никакой тебе рекламы "Перно Филе"
[Большая фабрика по производству абсента. Открыта в 1805 году Генри-Луи
Перно в местности Понтарлье, Франция. Художники-импрессионисты считали, что
именно абсент стимулирует творческие процессы, вызывает из подсознания к
жизни спящее воображение, которое "рисует" картины. Достаточно сказать, что
один из рекламных плакатов для компании "Pernod Fits" вошел в историю
искусства - именно с этой работы Пикассо 1912 года начался кубизм.], Амер
Пикон[Самая известная марка среди французских аперитивов; горьковатая
настойка с апельсиновым привкусом.], "Сюз" [Знаменитый французский биттер
(Suze). Он менее крепок, чем многие его собратья - всего лишь 16 градусов, -
и чуть более сладок.] или "Мари Бризар" [Marie Brizard, компания по
производству ликеров, основана в 1755 году.] - лишь голый бетон и миллионы
ничем не отличающихся окошек. Небоскребы смахивают на чудовищно громадные,
вставшие на дыбы рельсы - блестящие, металлические, прямые, будто сама
смерть. Стоит подойти к ним поближе, и тебя затягивает в некую воронку.
Лютый ветер почти отрывает твои ноги от асфальта. Вечера напролет ты
простаиваешь, глазея на уходящие в небо здания, сердце переполняют
изумление, гадливость и благоговейный трепет - и вот уже начинаешь говорить
"наше то", "наше се", а потом плетешься в кафетерий, заказываешь гамбургер и
чашку водянистого кофе и размышляешь о славных денечках, которые никогда не
наступят.
Однажды я упоминал о своем намерении написать завершающую главу книги
под названием: "Я человек". И что же? Накатал страниц шесть, и вдохновение
иссякло напрочь. Ну, не чувствую я себя больше человеком! Скорее двуногой
тварью, которая только ест и спит - "йим" и "спю", как выражаются местные.
Своими ушами слышал на улице.
На днях рискнул нанести визит в театр "Радио-Сити". Джо беззаботно
продрых все представление. Кажется, я уже описывал тебе гигантского спрута,
парящего на газовом занавесе, пока три тысячи хористок отплясывают
"Liebestraum" ["Любовная греза" (нем.).] в целой миле от зрителя? Все здесь
колоссально. По-колоссальному колоссально. Само здание театра грандиозно,
выстроено согласно последнему слову современной архитектуры. Чихнуть не
успеешь - зал автоматически вентилируется. При помощи термостата. Средняя
температура воздуха - семьдесят два градуса по Фаренгейту, независимо от
времени года. Курить запрещено. Везде. Хорошо хоть, пускать газы разрешили.
Так и хочется со злости... А впрочем, я же говорил, за тобой все равно
мгновенно проветрят. В фойе можно увидеть мозаику, созданную не то кем-то
известным, не то его двоюродным братом. На ней изображены музы. Не
удовольствовавшись классической девяткой, художник добавил еще три новых: