"Генри Миллер. Мадемуазель Клод (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Потом искоса взглянула на меня, улыбнулась и произнесла что-то о том, что
пора бы и раздеться. Пока она возилась возле биде, я мучительно стягивал с
себя одежду. Я волновался, как школьник. Я не хотел смущать ее своим
нетерпеливым взглядом, поэтому тупо топтался возле письменного стола,
перекладывал бумажки, сделал несколько абсолютно бессмысленных записей,
накрыл чехлом пишущую машинку. Когда я обернулся, она стояла в одной сорочке
возле умывальника и вытирала ноги.
- Ложись скорей! - сказала она, не прекращая своего занятия. - Надо
согреть постель.
Все было так естественно, что моя неловкость и смущение стали
потихоньку проходить. Ее чулки были аккуратно сложены, на поясе висело
нечто, напоминавшее сбрую (впрочем, вскоре это нечто плавно опустилось на
спинку стула).
В комнате было довольно прохладно. Уютно прижавшись, мы молча лежали,
согревая друг друга, молчание грозило затянуться. Одной рукой я обнимал ее
за шею, другой крепко прижимал к себе. В ее глазах стояло то самое ожидание,
которое я заметил, едва мы переступили порог комнаты. Меня опять затрясло.
Из головы разом вылетели все французские слова.
Не помню, говорил ли я, что люблю ее. Наверное, говорил. Даже если и
говорил, то она наверняка немедленно забыла об этом. Когда она собралась
уходить, я протянул ей экземпляр "Афродиты" - она не читала ее - и пару
шелковых чулок, купленных для кого-то другого. Я успел заметить, что она
питает слабость к чулкам.
Когда мы встретились вновь, я уже переехал в другой отель. Она с
любопытством огляделась, и одного взгляда ей оказалось достаточно, чтобы
понять, что дела мои идут неважно. Она простодушно осведомилась, хорошо ли я
питаюсь.
- Тебе нельзя тут оставаться надолго. Здесь слишком уныло.
Может, она и не произнесла слова "уныло", но я знал, что именно это она
и имела в виду. Здесь и вправду царило уныние. Мебель разваливалась,
подоконник растрескался, ковер истрепался и нуждался в чистке, в кране не
было воды. Освещение было слишком тусклым, тусклый желтый свет падал на
покрывало, придавая ему несвежий, слегка заплесневевший вид.
Ночью она вдруг решила сделать вид, будто ревнует меня.
- У тебя есть еще кто-то, кого ты любишь.
- Нет, больше никого.
- Тогда поцелуй меня, - попросила она и пылко прильнула ко мне, ее
жаркое тело вздрагивало и трепетало. Я погружался в горячее тепло ее плоти,
купался в ней... нет, не купался, а утопал в неге и блаженстве.
Потом мы немного поболтали о Пьере Лоти и о Стамбуле. Она призналась,
что хотела бы когда-нибудь попасть туда. Я согласился, сказав, что и сам не
прочь побывать там. Неожиданно она произнесла - кажется, это прозвучало так:
"у тебя есть душа". Я не нашелся, что ответить - наверное, я был слишком
счастлив. Когда шлюха говорит, что у вас есть душа, это кое-что значит. Не
часто шлюхи пускаются в рассуждения о душе.
Но на этом чудеса не кончились. Она отказалась взять у меня деньги.
- Ты не должен думать о деньгах, - заявила она. - Мы же теперь друзья.
К тому же ты так беден...
Она не позволила мне встать, чтобы проводить ее домой. Достав из
сумочки несколько сигарет, она высыпала их на столик возле кровати. Одну