"Александр Мильштейн. Серпантин " - читать интересную книгу авторафизруком... Но нам не очень-то и хотелось... Или, точнее, мне... Для физрука
внешность женщины вообще ведь не играет никакой роли. По крайней мере, он это декларировал... Так что его бы вполне устроила одна, - говорил себе Линецкий, переводя взгляд с коричневой спины туземки на менее темную спину Переверзева, - или даже все три... Если правда хотя бы половина из того, что он мне наговорил... Да нет, широкой души человек, чего уж там... Широчайшей. Впрочем, это опять же мышца... А у него душа везде переходит в мышцу... А у меня мышцы нет, и душа ушла в пятку... Или ее вообще не было... Как писал Уайльд... О душе и о теле говорят только те, у кого нет ни тела, ни души... Осознав корыстную сущность туземок, Переверзев перестал их замечать. Даже когда они проходили совсем близко. Линецкий, в отличие от него, продолжал поглядывать на них, скорее всего - машинально... Еще, может быть, потому, что коричневые тела этих самок придавали ландшафту дополнительную дикость - Линецкому это нравилось. Вечером он впервые пошел в поселок. Людей там было мало. Несравнимо меньше, чем в Рыбачьем, где он оставил жену. От нечего делать Линецкий заглянул в каменный дом, на котором была вывеска "Казино". Рулетка была неподвижна, вокруг нее сидели все те же три дикарки... И больше никого в зале не было. Муляж, макияж, Мулен Руж... Но без ветра: мельница стоит, духота... Откуда-то из глубины зала появился парень в камуфляже и спросил у Линецкого, чего он желает. Линецкий сказал, что ничего, просто посмотреть, и парень тогда сказал: "Это ж не музей". жетоны. Покрутил диск и нажал на кнопочку. "Представляешь, я расстался с Инной, - сказал Линецкий, - осознал весь абсурд... Сижу один в Форосе. Ну, с каким-то фриком из Питера. Он подводник, а я умираю от тоски. Ты не хочешь приехать?" "По-моему, - сказала Оксана, - ты меня за кого-то не того принимаешь. Передавай привет своей Инне". "Говорю тебе, я с ней расстался...." "Пока, пока, мне некогда", - сказала Оксана и повесила трубку. Похоже, что последняя встреча была действительно последней. Впрочем, их было уже так много, этих последних встреч... А потом, встретившись в каких-то гостях, они вдруг вместе выходили из квартиры, ехали на лифте вниз. Или на последний этаж, как в последний раз... Люк оказался открытым, они вышли на крышу... А там эти битумные покрытия... У Оксаны потом были черные ладони, да и у него... У нее к тому же платье было выше колен, и все колени после этого тоже были черные... И на платье - мазутный след... Но это от провода, на который она его вешала... Линецкий вспомнил ровную черную наклонную линию, перечеркнувшую платье, и подумал, что глупо было ей отсюда звонить. Может быть, они еще когда-нибудь так же случайно попадут на крышу... Через запасной выход... А все остальное уже давным-давно перечеркнуто. Лет пять назад Оксана спросила его, почему он не хочет развестись с |
|
|