"Александр Мильштейн. Серпантин " - читать интересную книгу автора

В трактире были кирпичные стены, полудохлые растения в горшках, плохо
опохмелившиеся музыканты на маленькой сцене лабали блюз. Линецкий открыл
кожаную книжечку меню и прочел на первой странице, что трактир под названием
"Бубны" был в Коктебеле еще в начале двадцатого века. Тогда он принадлежал
греку Синопли. В трактир стал захаживать Волошин сотоварищи. В предисловии к
списку блюд были даже процитированы стихи кого-то из "обормотов":
"Нормальный дачник - друг природы. Стыдитесь, голые уроды!"
Во время Первой мировой в залив вошел немецкий эсминец, выпустил
один-единственный снаряд и превратил "Бубны" в щепки... Трактир был
единственной в бухте заметной из открытого моря постройкой. По счастливой
случайности никто тогда не пострадал...
- Где же он сейчас, этот эсминец, - сказал Линецкий, оглядываясь по
сторонам, - представляешь, как бы он сейчас был кстати?
- Какой эсминец?
- Ты не читал меню?
- Ты бредишь?
Линецкий повернул меню к Переверзеву и дал открытым на первой странице.
- Если учесть, что ты меня тащишь на нудистский пляж, то стихи обращены
прямо к тебе. Через века, поверх всего, поверх обломков старых "Бубнов",
которые срослись в новые только для того, чтобы ты - именно ты - прочел вот
эти слова...
- У тебя тепловой удар, - понял Переверзев.
- Ты читай, читай, - кивнул Линецкий и погрузился в какие-то свои
раздумья...
Подсевшее к ним за столик украинское зажиточное семейство не обратило
на первую страницу меню никакого внимания. Члены семейства листали другие
страницы и наперебой, тыкая в меню пальцами, заказывали блюда, и скоро стало
тесно на столе, да и как-то вообще...
- Пойдем в другое место, - сказал Линецкий.
- Зачем? Везде то же самое.
- Но здесь пахнет рвотой.
- Тебе кажется. Я ничего не чувствую.
На сцену, где все еще путались в проводах полуживые музыканты, вдруг
вышла девушка в черном трико. Линецкий видел ее в этот момент со спины, на
голове у нее была красная в белый горошек повязка. Она сделала резкое
движение, наклонилась влево, как на зарядке, и так замерла... Потом
выпрямилась и сделала быстрое фуэте... Снова замерла - на этот раз,
расставив руки... Потом она ими всплеснула... Что это? - подумал Линецкий. -
Танец или утренняя зарядка? Или она - дирижер, или же... - Девушка вдруг
стала совершать какие-то быстрые движения пальцами. - Она что-то говорит на
языке глухонемых... Она явно что-то говорит, причем такое впечатление, что
она развила этот язык... - думал Линецкий, глядя, как девушка падает в
шпагат, и дальше, на бок, плашмя... Потом снова взмывает...
С музыкой это связано, конечно, но как-то непросто... Не она танцует
под музыку, скорее, наоборот... Ну да, она не дирижер, но... Что-то вроде
цирковой лошади... В цирке ведь не лошадь танцует под музыку, а наоборот,
оркестр подстраивается под движения лошади... Вот и здесь она, делая
пальцами быстрые движения, будит музыкантов, на расстоянии их тормошит, они
начинают шевелиться, и вот уже они начинают играть что-то похожее на "We
don't need no education..." И теперь ее танец похож... На фигурки, которыми