"Хуан Мирамар. Секретный сотрудник (роман-фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

Кузниц участвует в антитеррористической операции. Абдул был приятным во всех
отношениях парнем, начитанным, знал даже кое-какую русскую литературу, и
интереснее было с ним, чем с полуграмотными комбатантами из Добровольческого
отряда. А что касается Хосе с Ариелем, то за десять лет совместных поездок
они так друг другу надоели, что к общению не стремились.
"А может быть, это и не с танками связано, - думал Кузниц, - просто
просочилось что-то в украинскую разведку от того высокого начальства, с
которым Эджби говорил. Вот Гонта и заинтересовался. В любом случае надо
Абдулу сказать, - решил он, - да и Хосе наконец рассказать обо всем стоит,
чтобы не думал обо мне черт знает что. Волнуется он - знает, что с военной
разведкой шутки плохи, даже подсел специально, чтобы поговорить без Ариеля -
знает, что Ариелю говорить ничего нельзя, он болтун известный".
Самолет пробил слой облаков и начал снижение. Внизу показались покрытые
снегом вершины высоких гор, а скоро и весь остров возник в иллюминаторе,
окруженный черно-синим с белыми штрихами волн полотном моря - видно, на море
был сильный шторм.
"Осень все-таки, - думал Кузниц, глядя на суровое, совсем не южное
море, - хотя и юг, а осень и здесь чувствуется. Хорошо, что осень - не жарко
будет. А с этим Гонтой - решим что-нибудь вместе с Абдулом, в конце концов,
враг у нас вроде общий".
Стала видна береговая линия, изрезанная бухтами и заливами - среди них
выделялся глубоко врезающийся в сушу залив Суда, где когда-то немцы заперли
и потопили английский флот. Самолет изменил курс, и в иллюминаторе теперь
было видно только бескрайнее неприветливое море.
Еще в самолете, когда он сел и выруливал на стоянку, чувствовалось, что
за бортом сильный ветер, а когда они вышли наружу, ветер чуть не сбросил их
с трапа. К автобусу пассажиры шли согнувшись, хватаясь обеими руками за
шляпы и фуражки. С Ариеля ветер сорвал его знаменитую кепку, и ему едва ли
удалось бы ее спасти, если бы ее не перехватил греческий пограничник.
"Какой большой ветер, - вспомнил Кузниц чьи-то стихи, - если приставить
гвоздь к стенке, то он войдет в стенку", - но чьи это стихи и как там
дальше, вспомнить не мог.
После пограничного контроля их встретил вежливый натовский офицер, и
вскоре они уже ехали в джипе сначала по узким улицам Гераклиона, а потом по
горной дороге в Ретимнон, где им предстояло жить до отправки на Острова.
Натовец сказал, что отправят их, насколько ему известно, через
несколько дней, а когда точно, он не знает; что заказан им хороший отель с
трехразовым питанием и что он уполномочен выдать им суточные на три дня, а
там видно будет. Кузниц тут же стал думать, как попасть в Сфакию. Он спросил
у натовского офицера, но тот сказал только, что это на южном побережье
острова и туда должны ходить автобусы, а какие и откуда, он не знает.
"Спрошу в отеле", - решил Кузниц. Ариель вяло поинтересовался, что он забыл
в этой Сфакии, и Кузниц сказал, что это историческое место.
- Совсем вы с Ингой тронулись на этих достопримечательностях, - заметил
Ариель, и тема на этом была исчерпана, а Кузниц, пока они ехали к Ретимнону,
все более укреплялся в своем сентиментальном желании посетить место
незаметного подвига лейтенанта Краучбека.
"Полна неожиданностей жизнь армейского человека, особенно во время
войны, - думал теперь Кузниц, сидя на твердой железной скамье английского
транспортного самолета, державшего курс на Мальтийские острова, - нельзя