"Рауль Мир-Хайдаров. Двойник китайского императора [D]" - читать интересную книгу автора

из тысяч душ, глаз, сердец, поразительным образом питали, множили силу
"избранника народа".
Может, параллель с дуче возникла оттого, что первый сидел с тщательно
выбритой головой. В хлопковую уборку, по жаре, он мотался по глубинкам
области, и его чисто мусульманская манера не могла не броситься в глаза
людям: о том, что внешняя атрибутика играет огромную роль, действует на
маснсы, он, конечно, хорошо знал. Говорили, что в сельнских районах на
вечерние застолья с окрестными председателями он любил приглашать аксакалов
и, когда ужин заканчивался, первым, как бы по принвычке, по внутреннему
убеждению, делал мусульнманский жест "оминь", что невероятно подкупало,
трогало до слез ветхих стариков, и росли, множились легенды о верности
первого мусульманским традинциям, его набожности.
Хотя Пулат Муминович точно знал от близких людей, что религия ему
чужда, не имел он веры в душе. И вот теперь бритая голова перед очередной
поездкой в глубинку вместе с "оминь" наверняка произведет впечатление на
народ.
Испытывал ли страх Пулат Муминович? Пожанлуй, хотя внешне это вряд ли
проявилось - Махнмудов владел собой. То, что он ощущал, не имело четкого
определения, но все-таки очень походило на страх, если он и не хотел
признаваться себе в этом. Многие ныне испытывали панический ужас при
персональном вызове в обком. Пулат Муминович, конечно, не думал, что при его
тесте Иноятове в этих стенах царила партийная демократия, единодушие,
согласие и любовь и не было случаев самоуправства, но тогда было ясно, что
поощрялось, что порицалось, и меньше оказывалось двусмыснленности. И позже,
при преемнике Иноятова, они ходили сюда с волнением на разносы, но без
жинвотного страха за жизнь - страх пришел с этим маленьким, ловким и
проворным человечком: вот его действия, поступки, мысли всегда оказывались
непредсказуемыми и для многих кончались крахом, крушением судьбы. С его
приходом Пулат Муминович ощутил, что в области один хозяин, диктатор, и что
Ташкент и Москва ему не указ, и не оттого, что далеки от его владений, а по
каким-то новым созревшим обстоятельствам, не совсем понятным ему, на годы
застрявшему в глубинке.
Когда Махмудов пришел к подобной мысли, он невольно глянул на карту
страны, висевшую у него в кабинете, и подумал, что такой огромной страной
правят не выборные органы, не Совмин, не ЦК, не Госплан, а человек триста
секретарей обкомов. Люди, имеющие реальную власть, знакомые между собой,
автоматически являющиеся депутатами Верховного Совета страны, членами ЦК и в
Москве, и у себя в республиках, а если внимательно подсчитать их
представительство - еще в десятках всяких органов. Занимают они ключевые
посты пожизненно, как его тесть Иноятов, умерший, так сказать, на боевом
посту, и его преемник, тоже скончавшийся в слунжебном кабинете по причине
преклонного возраста. Такая власть, наверное, никакому влиятельному
мансонскому ордену не снилась...
Говорят, однажды к Тилляходжаеву на прием приншел депутат Верховного
Совета с каким-то требонванием и, видя, что его не очень внимательно
слуншают, сказал несколько раз настойчиво: я - депутат!
В конце концов хозяину кабинета надоело слуншать настырного посетителя,
и он на его глазах порвал жалобу и спокойно сказал:
- Ты избранник народа, потому что я так хотел. А теперь иди, не мешай
работать и считай, что мандата у тебя больше нет, а в следующем созыве