"Юкио Мисима. Запретные удовольствия" - читать интересную книгу автора

листьев камелии, холодные мокрые камешки рассыпались под ногами.
Женщина встала и раздвинула кухонную дверь [4]. В проеме вырисовывалась
фигура молодого человека. Его зубы, белеющие в улыбке, и синяя рубашка были
едва видны. Повеял утренний ветерок и принялся играть кисточками занавесок.
- Спасибо, - сказала жена Сунсукэ.
Она взяла две бутылки молока. Послышался тихий звук звякнувших друг о
друга бутылок и серебряный звон ее кольца о стекло.
- Вы дадите мне за это кое-что, госпожа, не так ли? - нахально спросил
молодой человек.
- Не сегодня, - ответила она.
- А как насчет завтра? Быть может, днем?
- Нет, это исключено.
- Всего один раз в десять дней! Ты нашла себе другого?
- Не говори так громко!
- Может, послезавтра?
- Послезавтра?...
Жена Сунсукэ произнесла это так, словно застенчиво ставила хрупкий
фарфор на полку.
- Хотя... Вечером мужа не будет. Тогда тебе можно прийти.
- Часов в пять?
- В пять часов.
Молодой человек уходить явно не собирался. Он несколько раз тихонько
ударил рукой о дверной косяк.
- А как насчет сейчас?
- О чем ты говоришь? Мой хозяин и повелитель наверху. Ненавижу людей, у
которых отсутствует здравый смысл!
- Ладно. Только один поцелуй.
- Не здесь. Если кто-нибудь увидит нас, мы пропали.
- Только один поцелуй.
- Вот надоеда! Только поцелуй.
Молодой человек задвинул за собой дверь. Женщина шагнула к нему в
подбитых кроличьим мехом тапочках, которые обычно надевала в спальне.
Они стояли вдвоем, напоминая розу, обвившуюся вокруг шеста.
Волнообразные движения время от времени шли от ее спины к бедрам вниз вдоль
черного бархатного кимоно. Его рука нащупала и стала расстегивать ремень.
Жена Сунсукэ покачала головой, отбиваясь. Они беззвучно боролись. До этого
момента жена стояла спиной к Сунсукэ. Теперь спиной к нему оказался мужчина.
Под распахнутым кимоно жены ничего не было. Молодой человек опустился на
колени в узком дверном проеме.
Сунсукэ смотрел на обнаженное тело жены, стоящей там, в серой
рассветной дымке. Это белое изваяние словно парило. Ее рука, будто рука
слепого, искала ощупью волосы молодого человека.
На что сейчас могли смотреть глаза его жены? Сначала светящиеся, затем
затуманившиеся, потом широко открытые, затем робко глядящие из-под опущенных
век? На эмалированные кастрюли на полках? На дверки буфета? На очертания
рассветных деревьев в окне? На солнечные зайчики, отскакивающие от дверного
косяка? Интимная тишина кухни, похожая на тишину спящей казармы перед полным
событий предстоящим днем, определенно не могла вызвать отклика в глазах его
жены. Однако в этом взгляде было нечто недвусмысленное, и оно находилось
где-то возле той самой занавески. Ее глаза словно ощущали его присутствие,