"Джулиан Митчелл. Подручный бакалейщика" - читать интересную книгу автора

У нас в Англии и так во всем оскудение, а когда нашелся по-настоящему
способный человек, тот же Гарри Менгель, так он, видите ли, им не нужен.
Но что было делать; старик Менгель, по-моему, даже почувствовал
облегчение, и Гарри стал торговать в лавке, как послушный сын, а его отец
по-прежнему все толстел да толстел, хотя Гарри уже не измерял его талию
для чужих пари, а я по-прежнему объяснял мальчикам разницу между m=ec^2 и
аксиомой о непересекающихся параллельных линиях, и они по-прежнему ничего
не понимали, тупицы.
Не знаю, случалось ли вам когда-нибудь жить в тихом городке вроде
нашего Картертона, который, как я уже сказал, остался совсем в стороне от
жизни. Но попытаюсь вам объяснить, что это значило для Гарри. Я уже
говорил, что он был очень неглупый юноша, не гений какой-нибудь, нет, но,
во всяком случае, у него хватало воображения представить себе, что где-то
в других местах жизнь совсем иная, непохожая на здешнюю и куда более
яркая, в Лондоне, например, или в Редингском университете. И со временем
он стал обижаться, как, вероятно, и многие другие юноши в его положении,
почему такая несправедливость, что он родился в городе, который уже
умирает, когда сам он еще только начинает жить. Потому что, пока он зубрил
ночи напролет для Редингской стипендии, у нас строили этот пресловутый
объезд и к тому времени, как Гарри сказали, что он не годится, в
Картертоне как раз и наступил период затишья. Последние четыре года наш
Картертон увядал понемножку, не так чтобы совсем заглохнуть, но все ж таки
определенно увядал, как дерево без воды. Нашей водой, видите ли, была
дорога, а ее отвели в другое русло, мы и остались на мели. Вот чудеса,
скажете вы, математик, а мыслит метафорами, ну и что же, мысль-то
правильная. Ведь так же оно и было, такова действительность, и все были
очень довольны, когда у нас сделали этот объезд, хотя, может, и не
понимали тогда, к чему это приведет, и я был доволен, я уже говорил, мне
нравится жить в тихом маленьком городке. Скука, конечно, страшная, зато
есть время подумать о собственной жизни. Правда, не всякий со мной
согласится, и Гарри как раз был одним из несогласных. "Вы не замечали, -
сказал он мне однажды, - что у нас в Картертоне есть только один
танцевальный зал, и открыт он бывает только раз в неделю, да и то в буфете
там даже выпить нельзя?" Ну конечно, я этого не замечал. Я сам не танцую и
никогда не танцевал, мне и в голову не приходило, что малая пропускная
способность нашего Мемориального зала имени лорда Джорджа Брунсвика может
быть причиной недовольства среди молодежи. Но я понял, что Гарри имел в
виду. Недаром я столько лет учил юношей, они меня тоже кое-чему научили; в
частности, я усвоил, что наше полувзрослое поколение танцы рассматривает
не просто как забаву - очень неподходящее слово, - но и как общественную
необходимость. Ух! И так как я близко к сердцу принимаю интересы моих
воспитанников, то я понял, что Гарри в какой-то степени прав. Ведь в самом
деле, у нас в Картертоне вечером решительно некуда пойти. Есть, конечно,
трактиры, но вряд ли кто назовет картертонские трактиры местом особенно
изящных развлечений. Есть еще кино "Альгамбра", где крутят изодранные
ленты, вышедшие из моды еще в ту эпоху, когда Д.У.Гриффитс только начинал
съемки своей "Нетерпимости" (если это он ее снимал, а не кто-нибудь
другой, я не очень разбираюсь в фильмах, хотя моя бывшая жена была
киноманкой и водила меня на всю классику. Сам я, говоря откровенно,
предпочитаю "фильмы ужасов" и научные. Вероятно, я должен вам объяснить,