"Владимир Митыпов. Долина бессмертников" - читать интересную книгу автора - Уж не заболел ли ты у меня, а?
- Нет, - он равнодушно глядел в потолок. - Просто... ничего мне не хочется. - Что же с тобой случилось? - Она подсела к нему, ласково пригладила разлохматившиеся волосы. - Ты ведь куда-то ездил, да? - К деду я ездил... - К какому деду? - К своему... У него ласточки жили, каждое лето. - Он помолчал и вдруг тоскливо сказал: - Уехать бы куда-нибудь, к черту! Эльвира с минуту смотрела на него молча и сосредоточенно, потом вышла и осторожно прикрыла за собой дверь. Вскоре радиола замолчала, а потом и гости, ступая явно на цыпочках, прошли к выходу. "Напрасно она их так..." - вскользь подумал он. Мысли его снова вернулись к сегодняшней поездке, к картинам детства. Показалось вдруг, что самая лучшая часть жизни позади, а то, что сейчас, - это только так, бег по инерции. "Что же получается? - с некоторой даже обидой и страхом размышлял он. - Стоял на земле дом, жили в нем люди... хозяйство у них было, пес лаял во дворе. А прошло несколько лет - и ни людей, ни дома. Что постоянно-то в этом мире?.. Вот всплеск на воде, - с точки зрения существа, живущего, допустим, тысячную долю секунды, он представляется чем-то устойчивым, незыблемым, если хотите. А для меня это - мимолетное и бесформенное движение воды. Точно так же для существа, у которого восприятие в миллион раз замедленнее, чем у меня, человек - всего лишь неустойчивое органическое соединение, которое возникает и тут же рассыпается прахом. Своего рода мыльный пузырь. То же самое и горы, и материки, и планеты. Короче - любая кроме смерти - вот уж она действительно вечное состояние. Мелвилл прав: "Смертный, в ком больше веселья, чем скорби, смертный этот не может быть прав - он либо лицемер, либо простак". Олег покосился на свои рукописи, лежавшие на столе, хмыкнул презрительно: "Секундные страсти секундных существ..." Его мировую философическую скорбь прервал приход Эльвиры. Один лишь вид ее мог начисто опровергнуть что-нибудь и посолиднее, чем мимолетные умственные построения о секундности бытия и непостоянстве форм. Эльвира прилегла рядом. Олег усмехнулся: ему показалось, что она вспрыгнула на диван мягким кошачьим движением, а теперь вот, свернувшись калачиком, тихо мурлычет подле него. Он машинально обнял ее и вздохнул: - Ни к чему все это... - То есть что ни к чему? - изумилась она. - Вся наша жизнь, - не сразу ответил он, - пустая суета молекул... Броуновское движение, и не больше. - Постой... - Она растерянно села, отводя с лица упавшие волосы. - Завел себе кого-нибудь, что ли? Олег только махнул рукой и закрыл глаза. Он уже чувствовал, что его хандра - несомненная чушь, что смешно горевать по-настоящему о подслеповатом домике, живя в современной трехкомнатной квартире со всеми удобствами, наконец если что-то и было, то оно осталось там, где скаты гигантских лесовозов без устали утюжат уже несуществующий земляной квадрат на месте несуществующего домика деда. - Так... - Эльвира соскочила с дивана. - Нет, ты заболел-таки, друг |
|
|