"Патрик Модиано. Из самых глубин забвения" - читать интересную книгу автора

кондитерскую на первом этаже, на вывеске которой красовалось "Жюстен де
Бланке". Почему это имя осталось в моей памяти? Этот Жюстен де Бланке тоже
не смог дать мне сведений. Он почти не знал Савундру, так только, в лицо.
Да, да, блондин похожий на Джозефа Коттена. Он считал что Савундра редко
тут бывает.
Мы с Жаклин сходили в "Рио", на самом краю Ноттинг Хилл, и расспросили
того из ямайцев, который был хозяином, не видел ли он Эджероса и Линду. Он
ответил, что уже давно не видел. И у него, и у посетителей вид был такой,
словно они нас остерегаются.


Однажды утром, выходя, как обычно, из дому с блокнотом, я узнал
рахмановский "Ягуар", стоящий на углу Чепстоус Виллас и Ледбури Роуд.
Он высунул голову из окошка.
- Как дела, старик? Не хотите ли со мной прокатиться?
Открыл дверцу, и я сел рядом с ним.
- Мы не знали, что с вами, - сказал я.
Я не осмелился говорить о Линде. Может быть, он подстерегал ее давно,
сидя в своем автомобиле.
- Много работы... Много забот... Вечно одно и то же.
Он уставил на меня свой холодный взгляд из-за стекол роговых очков.
- А вы как? Счастливы?
Я ответил смущенной улыбкой.
Он остановил машину на какой-то улице с развалившимися домами: словно
после бомбежки.
- Видите? - Я всегда работаю в такого рода местах...
На тротуаре он достал из черного портфеля связку ключей, но потом
передумал и засунул ключи в карман пиджака.
- Теперь это ни к чему...
Ногой распахнул дверь одного из домов. Краска на двери облупилась, а на
месте замка зияла дыра. Мы вошли. Пол был завален обвалившейся штукатуркой
и разным строительным мусором. Мне в нос ударил тот же запах, что в
гостинице в Сассекс Гарденс, только еще сильнее. Меня затошнило. Рахман
снова порылся в портфеле и вытащил фонарик. Посветил вокруг, и я увидел в
глубине комнаты старую и ржавую кухонную плиту. Крутая лестница со
сломанными деревянными перилами вела на второй этаж.
- Раз у вас есть бумага и ручка, - сказал он, - можете записывать...
Он осмотрел соседние дома, пребывавшие в столь же заброшенном
состоянии, и по мере осмотра диктовал мне кое-какие сведения, сверяясь с
вытащенной из черного портфеля записной книжкой.
На следующее утро я продолжил свой роман на обороте страницы с этими
заметками - я сохранил их до сегодняшнего дня. Зачем он мне их
продиктовал? Может, хотел, чтобы где-то осталась копия.
Место, где мы сделали первую остановку в квартале Ноттинг Хилл,
называлось Повис Сквер. Эту улочку продолжали Повис Терасс и Повис
Гарденс. Под диктовку Рахмана я записал номера домов 5, 9, 10,11 и 12 на
Повис Терасс, 3,4,6 и 7 на Повис Гарденс, и 13, 45, 46 и 47 на Повис
Сквер. Ряды домов с арками "эдуардовской" эпохи, как уточнил Рахман. После
войны тут стали жить ямайцы, но он, Рахман, купил все дома скопом, когда
их собирались снести. А теперь, когда тут больше никто не жил, вбил себе в