"Патрик Модиано. Из самых глубин забвения" - читать интересную книгу авторакондитерскую на первом этаже, на вывеске которой красовалось "Жюстен де
Бланке". Почему это имя осталось в моей памяти? Этот Жюстен де Бланке тоже не смог дать мне сведений. Он почти не знал Савундру, так только, в лицо. Да, да, блондин похожий на Джозефа Коттена. Он считал что Савундра редко тут бывает. Мы с Жаклин сходили в "Рио", на самом краю Ноттинг Хилл, и расспросили того из ямайцев, который был хозяином, не видел ли он Эджероса и Линду. Он ответил, что уже давно не видел. И у него, и у посетителей вид был такой, словно они нас остерегаются. Однажды утром, выходя, как обычно, из дому с блокнотом, я узнал рахмановский "Ягуар", стоящий на углу Чепстоус Виллас и Ледбури Роуд. Он высунул голову из окошка. - Как дела, старик? Не хотите ли со мной прокатиться? Открыл дверцу, и я сел рядом с ним. - Мы не знали, что с вами, - сказал я. Я не осмелился говорить о Линде. Может быть, он подстерегал ее давно, сидя в своем автомобиле. - Много работы... Много забот... Вечно одно и то же. Он уставил на меня свой холодный взгляд из-за стекол роговых очков. - А вы как? Счастливы? Я ответил смущенной улыбкой. Он остановил машину на какой-то улице с развалившимися домами: словно после бомбежки. На тротуаре он достал из черного портфеля связку ключей, но потом передумал и засунул ключи в карман пиджака. - Теперь это ни к чему... Ногой распахнул дверь одного из домов. Краска на двери облупилась, а на месте замка зияла дыра. Мы вошли. Пол был завален обвалившейся штукатуркой и разным строительным мусором. Мне в нос ударил тот же запах, что в гостинице в Сассекс Гарденс, только еще сильнее. Меня затошнило. Рахман снова порылся в портфеле и вытащил фонарик. Посветил вокруг, и я увидел в глубине комнаты старую и ржавую кухонную плиту. Крутая лестница со сломанными деревянными перилами вела на второй этаж. - Раз у вас есть бумага и ручка, - сказал он, - можете записывать... Он осмотрел соседние дома, пребывавшие в столь же заброшенном состоянии, и по мере осмотра диктовал мне кое-какие сведения, сверяясь с вытащенной из черного портфеля записной книжкой. На следующее утро я продолжил свой роман на обороте страницы с этими заметками - я сохранил их до сегодняшнего дня. Зачем он мне их продиктовал? Может, хотел, чтобы где-то осталась копия. Место, где мы сделали первую остановку в квартале Ноттинг Хилл, называлось Повис Сквер. Эту улочку продолжали Повис Терасс и Повис Гарденс. Под диктовку Рахмана я записал номера домов 5, 9, 10,11 и 12 на Повис Терасс, 3,4,6 и 7 на Повис Гарденс, и 13, 45, 46 и 47 на Повис Сквер. Ряды домов с арками "эдуардовской" эпохи, как уточнил Рахман. После войны тут стали жить ямайцы, но он, Рахман, купил все дома скопом, когда их собирались снести. А теперь, когда тут больше никто не жил, вбил себе в |
|
|