"Патрик Модиано. Вилла "Грусть"" - читать интересную книгу автора

"Циферблат" или "Грядущее"? В глубине зала какие-то люди играли в шахматы.
Темно-коричневая деревянная дверь вела в бильярдную. Кафе было освещено
мигающими розовыми неоновыми лампами. Изредка перекатывался шар на
бильярде, слышалось однообразное потрескивание светильников. А так - ни
звука. Ни слова. Ни воздыхания. Я почти шепотом заказал липовый и мятный
чай.
Внезапно Америка показалась мне такой далекой. Интересно, приходил ли
сюда Альбер, отец Ивонны, играть на бильярде? Вот бы узнать! На меня
напала сонливость, в этом кафе мне было так же спокойно, как в "Липах" у
мадам Бюффа. В голове у меня что-то повернулось, одна мания вдруг
сменилась другой. Я больше не мечтал об Америке, я увидел нас с Ивонной в
маленьком провинциальном городке, до странности напоминающем Байонну. И
будто мы живем на улице Тьера и летом по вечерам гуляем около городского
театра или вдоль аллей в Буффле. Ивонна берет меня за руку, и мы смотрим
на играющих в теннис. А в воскресенье после обеда, нагулявшись по городу,
сидим на скамейке в парке возле бюста Леона Бонна [французский художник
(1833-1922), уроженец г.Байонна]. Байонна, город покоя и тишины после
стольких лет тревоги. Байонна...


Я искал Ивонну повсюду. Вглядывался в каждого сидящего и танцующего в
"Святой Розе". Наверное, именно эта ночь значилась в праздничной программе
сезона как "блистающая". Кажется, так и написано: "Блистающая ночь".
Внезапно на головы и на плечи сыпалось пригоршнями конфетти.
За тем же столом, за которым мы праздновали завершение соревнований,
опять сидели Фоссорье, Ролан-Мишели, брюнетка, глава игроков в гольф и обе
загорелые блондинки. Как будто они так и сидели здесь целый месяц.
Изменилась только прическа у Фоссорье: одна блестящая волна возвышалась
короной надо лбом, а за ней другая вздымалась к затылку, а дальше к шее
низвергался блестящий каскад завитков. Нет, мне это не приснилось. Вот они
встают и направляются к танцплощадке. Оркестр играет медленный танец. Они
теряются среди других танцующих и облаков конфетти. Все кружится,
вертится, вьется и в моих воспоминаниях рассыпается в пыль.
Кто-то положил мне руку на плечо. Это был хозяин "Розы", вышеупомянутый
Пулли.
- Вы кого-то потеряли, господин Хмара? - тихо говорит он мне на ухо.
- Я ищу мадемуазель Жаке. Ивонну Жаке. Вы ее не видели? - спрашиваю я
без особой надежды.
Разве он может ее помнить?! Столько лиц... столько посетителей мелькает
перед ним каждый вечер! Вот если бы я показал ему фотографию, то он,
конечно, узнал бы ее. Всегда нужно носить с собой фотографию любимой.
- Мадемуазель Жаке? Да она только что уехала в сопровождении господина
Хендрикса.
- Не может быть!
Наверное, в эту минуту я выглядел очень глупо: по-детски огорчился и
чуть не плакал. Он взял меня за руку.
- Но это так. В сопровождении господина Даниэля Хендрикса.
Он не сказал "с Хендриксом", а именно "в сопровождении Хендрикса", и я
узнал восточную витиеватость, с которой говорили на обязательном
французском в высшем обществе Каира и Александрии.