"Сергей Могилевцев. Лиса и виноград (Комедия в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

вы не чурались ни славы, ни уважения. Что же с вами, господин, случилось
теперь? Вы что, потеряли весь свой задор и весь свой эзоповский пыл?
Э з о п. Нет, Херей, я не потерял ничего; ни былого задора, ни своего
эзоповского пыла, заставляющего меня высмеивать всякого, кто покажется мне
подозрительно скучным, или, наоборот, подозрительно самоуверенным. Во мне
по-прежнему кипит божественный огонь безжалостного сарказма. Я, Херей, все
тот же Эзоп, которого уважает толпа, и, как огня, боятся власть предержащие,
справедливо опасающиеся за свою чересчур благовидную репутацию. Просто, друг
мой, мне на днях исполнилось пятьдесят, - мы с тобой, кстати, выпили за это
в придорожной харчевне пару-другую кружек скверной местной кислятины;
пятьдесят, друг мой, целых, черт возьми, пятьдесят, и эта более чем круглая
дата усмиряет и мой эзоповский пыл, и мой чересчур пылкий сарказм
баснописца. Одним словом, Херей, пришло время мне задуматься о душе.
X е р е й. Побойтесь богов, господин мой! вы что, собираетесь умирать?
Э з о п. Нет, Херей, не собираюсь, но у меня такое предчувствие, что
нельзя слишком долго высмеивать всех и вся, ничего за это не заплатив. В
конце-концов придется платить, и, возможно, эта плата окажется непосильной
даже для автора множества литературных бестселлеров.
Х е р е й. Ну хорошо, мой господин, хорошо, пятьдесят лет, - это
действительно выдающаяся дата. Сам я до этих лет еще не дожил, но вполне
допускаю, что она заставляет задуматься о душе. Однако при чем здесь эти
Дельфы, в которые мы с таким трудом притащились? При чем здесь этот
прославленный город, резиденция златокудрого Аполлона (отвешивает поклон
неподвижной статуе) , всех девяти божественных Муз и таинственной пифии,
которая загробным голосом вещает малопонятные вещи? Вам что, было мало
других греческих городов? Вы что, в них не могли размышлять о своей душе
баснописца?
Э з о п. Дельфы мне нужны для того, чтобы основать в них святилище Муз
и установить в нем статую Мнемозины.
Х е р е й. Мнемозины, богини памяти?
Э з о п. Да, моей божественной покровительницы и вдохновителя моего
эзоповского сарказма. А лучшего места для такого святилища, чем Дельфы, и
придумать нельзя. Пора, наконец, Херей, отдать дань богам, - тем самым
богам, которые и диктовали мне все мои знаменитые басни. Я слишком долго
высмеивал все, что видел и слышал, слишком долго накидывался на все, что
шевелится, и должен теперь хоть немного обезопасить себя, посвятив святилище
божественным Музам. Ведь это они вдохновляли меня на безумие творчества.
Х е р е й. Так-то оно так, господин, но, думается мне, посетив
очередной город, вы вместо того, чтобы размышлять о душе, начнете по
привычке высмеивать от мала до велика всех его жителей. Кидаться, одним
словом, на все, что шевелится, как кидается чересчур пылкий юноша на первую
попавшуюся гетеру, встретившуюся у него на пути. (С интересом осматривает
стоящую невдалеке г е т е р у.)
Э з о п. Поживем, мой друг, - увидим, не стоит раньше срока
предвосхищать события!

Во время всего этого разговора н и щ и й постоянно меняет позу,
протягивая вперед то одну руку, то другую, то обе вместе, а г е т е р а
несколько раз проходит через сцену, покачивая бедрами и демонстрируя все
свои прелести.