"Жанна Монтегю. Укрощенная любовью " - читать интересную книгу автора

старомодном стиле, с косичкой, схваченной лентой.
Суровый, аскетичный и надменный, маркиз всегда вставал рано и если не
работал со счетами или не ездил верхом, то непременно находился в своей
любимой библиотеке. Он не одобрял игорной лихорадки, которая в то время
охватила знать, и никогда не появлялся за игорными столами или на скачках,
считая такие занятия в равной степени вульгарной и безнравственной тратой
времени и денег. Он требовал соответствующего поведения от прислуги и своих
детей.
Беренис трусила, но держала голову высоко, приседая перед ним в
реверансе:
- Добрый день, папа! Надеюсь, путешествие не слишком вас утомило.
В действительности ей хотелось, чтобы он был так изнурен, что не
выходил бы из своей комнаты несколько дней, и, таким образом, не услышал бы
историй о ее подвигах.
Взгляд Беренис блуждал по библиотеке, и девушка проклинала свою все ту
же повышенную чувствительность, которая заставляла ее слишком хорошо
осознавать, что в самом воздухе было разлито нечто, предвещавшее дурное.
Комната была скромных размеров, стены почти полностью скрыты полками, на
которых размещались объемистые тома в кожаных переплетах. Над каминной
полкой в позолоченной раме висел портрет предыдущего маркиза - чопорного
пожилого джентльмена, щеголявшего накрахмаленными брыжами в елизаветинском
стиле, а чертами лица напоминавшего ее отца - тот же аристократический нос и
холодные глаза, которые, казалось, вонзились в нее желчным взглядом.
Маркиз холодно кивнул, слегка покачиваясь на каблуках перед огнем, стоя
со сцепленными под длинными фалдами сюртука руками. На его узком лице ясно
обозначились морщины, свидетельствующие о неодобрении - морщины, которые она
сейчас слишком хорошо узнавала.
- Путешествие не расстроило меня, мисс, но новости, которыми я был
встречен по возвращении, очень сильно меня тревожат, - сказал он ровно.
Беренис не могла вынести упрека в его глазах, потому что любила отца и
хотела заслужить его одобрение, но, казалось, единственный способ доставить
ему удовольствие заключался в том, чтобы стать такой же ученой и степенной,
такой же серьезной и богобоязненной, как и он сам, трудная задача для
молодой девушки, обуреваемой своевольными порывами. Горячая волна
бунтарского гнева поднималась в ней. Какое право он имеет обращаться с ней,
словно с какой-нибудь кухонной шваброй? Она была Беренис - живое, дышащее
существо, нуждающееся в уважении и любви. Перегрин это понимал, и она
жаждала увидеть его, с нетерпением ожидая ночи и их тайного свидания. Если
бы только он мог оказаться здесь, чтобы поддержать ее сейчас... Но это была
глупая фантазия: маркиз бы презрительно усмехнулся и назвал его хлыщом.
Беренис было трудно держать себя в руках, когда внутри все кипело, но
она заставила себя не спеша подойти к отцу и с беспокойством заглянуть ему в
лицо. Ее красивый рот был неестественно сжат, но она вымолвила довольно
мягко:
- Что это за неприятная новость, папа? Что-то связанное с вашей морской
торговлей? Или, может быть, вашему архитектору не удалось найти подлинные
колонны храма Афины Паллады для Стреттон Корта?
Маркиз нашел эти вопросы оскорбительно дерзкими.
- Не пытайтесь притворяться! - Его голос хлестал, как плеть. - Вы
прекрасно понимаете, какой инцидент я имею в виду. Произошла дуэль между