"Люси Монтгомери. Энн в Эвонли ("История Энн Ширли") " - читать интересную книгу автора

было слишком много рук и ног. Позже она узнала, что ее зовут Барбара Шоу и
что она будет жить в Эвонли у тетки. Позднее также выяснилось, что если
Барбаре удавалось пройти по проходу к доске, не споткнувшись о свои
собственные или чужие ноги, это событие запечатлевалось ее товарищами на
стене школы.
Но когда Энн встретилась взглядом с мальчиком за первой партой, у нее
замерло сердце. Вот он - гений! Это, конечно, Поль Ирвинг, и миссис Линд
была права, когда предсказывала, что он будет не похож на других детей.
Более того, Энн увидела, что он выделялся не только в Эвонли, но и в любом
другом месте, и что из внимательно смотревших на нее синих глаз проглядывает
душа, в чем-то схожая с ее собственной.
Она знала, что Полю десять лет, но ему трудно было дать больше восьми.
У него было необыкновенно одухотворенное лицо с тонкими благородными чертами
и шапка кудрявых волос. Полные мягкие губы создавали красивую линию рта, а
на щеках виднелись не то чтобы ямочки, но что-то очень похожее на них. У
Поля было серьезное задумчивое выражение глаз, словно дух его гораздо старше
тела, но, когда Энн улыбнулась ему, эта серьезность пропала как по мановению
волшебной палочки и на его лице расцвела улыбка, которая, казалось, осветила
все его существо. Эта непосредственная улыбка выявила его сущность -
чистоту, доброту, благородство. С этой минуты, обменявшись улыбками и еще не
успев сказать друг другу ни слова, Энн и Поль навеки стали друзьями.
День прошел как во сне. Энн впоследствии не могла вспомнить, что она
говорила и делала. Казалось, это не она, а кто-то другой вел занятия. Она
автоматически задавала задачи, выслушивала ответы и диктовала диктанты. Дети
вели себя хорошо. За весь день произошло только два нарушения дисциплины.
Морли Эндрюс во время урока гонял по проходу упряжку кузнечиков. За это Энн
заставила его стоять у доски в течение часа и - что Морли расстроило гораздо
больше - конфисковала кузнечиков. Она положила их в коробочку и по дороге
домой выпустила на волю на Фиалковой поляне. Но Морли до конца своих дней
считал, что Энн отнесла их к себе домой и сама с ними играла.
Вторым нарушителем дисциплины оказался Энтони Пайн: он вылил за шиворот
Аурелии Клей последние капли воды из бутылочки для стирания написанного на
грифельной доске. Энн оставила Энтони в классе на большую перемену и
попыталась ему объяснить, что настоящие джентльмены не льют дамам воду за
шиворот. Ее лекция была очень трогательной, но, к сожалению, она не
произвела впечатления на Энтони. Он молча и хмуро выслушал ее и, выходя из
класса, насмешливо засвистел. Энн вздохнула, но потом утешила себя
соображением, что завоевать привязанность члена семейства Пайнов - труд
нелегкий; на быстрый успех тут рассчитывать не приходится. Да и вообще
неизвестно, способны ли Пайны на привязанность. Но Энн надеялась, что за
хмурой внешностью Энтони скрываются более привлекательные качества. Может
быть, он на самом деле совсем неплохой мальчик.
Когда уроки окончились и дети ушли домой, Энн устало опустилась на
стул. У нее болела голова, на душе было скверно. Собственно, для этого не
было никаких оснований: ничего ужасного на уроках не случилось. Но
утомленной Энн казалось, что учительствовать - это не для нее. А заниматься
делом, которое не любишь, изо дня в день в течение, скажем, сорока лет - что
может быть ужаснее? Энн никак не могла решить: выплакаться ли ей по этому
поводу прямо в классе или подождать, пока она доберется до своей беленькой
комнаты в Грингей-бле? Но прежде чем она решила этот вопрос, на крыльце