"Элизабет Мун. Дары ("Наемник")" - читать интересную книгу автора

виду луга, он не представлял. А если... если, подарок, благодаря которому он
до сих пор живой, поможет ему найти дорогу?
Он снова склонился к крошечному колодцу, потом поднялся, держа нож, по
своему обыкновению, в левой руке. Как объяснить, что ему нужно? Рука у него
внезапно безо всякого его участия дернулась. Ему вдруг пришло в голову - а
ведь в прошлые разы объяснять ножу ничего не понадобилось. Он вытянул руку
ладонью вверх и разжал ее. Нож заерзал у него на ладони - он чуть было не
уронил его в мимолетном приступе паники, - и его кончик указал в
направлении, куда он сам пошел бы в последнюю очередь: вниз по склону, туда,
откуда он пришел. К той опасной тропинке. Даже - если бы это пришло ему в
голову - к дому.
Ему не хотелось идти в ту сторону. Ведь теперь с помощью ножа он точно
может продолжить путь туда, куда ему хочется, к тем вон холмам. Возможно,
там его поджидают новые опасности, но нож защитит его. Может быть, он даже
его накормит.
Нож у него на ладони внезапно стал таким тяжелым, что Долл выронил его,
и тот исчез в высокой траве.
Долл вскрикнул, от неожиданности и страха утратив дар речи, бросился на
колени и принялся шарить между упругих стеблей. Все было напрасно. Он
попытался взять обратно свои последние мысли, пообещал ножу всегда и во всем
слушаться его указаний, лишь бы он вернулся.
"Всегда? "
Вопрос повис в воздухе, беззвучный, но звенящий в ушах у Долла, как
удар молота по наковальне.
- Я был не прав, - пробормотал он вслух. - Это Юлия дала мне его, а она
любила меня...
Порыв ветра примял траву у него над головой, в глаза полетела пыльца.
Он отвернулся в сторону, чтобы проморгаться, и - пожалуйста! - обнаружил
нож, лежавший на траве, которую он примял, сидя на ней. Он осторожно
потянулся к нему, не уверенный, позволит ли ему нож прикоснуться к себе, и
поднял его.
Он был ничуть не тяжелее прежнего. Все из того же обычного дерева. Он
неподвижно лежал на ладони, и когда Долл встал, то лицо его было обращено в
ту сторону, куда указал нож.
- Ну ладно, - сказал он. - Веди.
В желудке у него плескалось достаточно воды, дневной зной спал, солнце
светило ему в спину, и он бодро шагал по склону. Теперь его ноги находили
хорошую опору, где бы ни ступали, а ветерок, дующий в спину, овевал его
прохладой, а не бил в лицо.
Когда уже почти смеркалось, он дошел до ручья, окаймленного деревьями.
Не этот ли самый ручей он перешел вброд неподалеку от дома? В полумраке
утверждать наверняка было сложно. Нож провел его между деревьями и вывел к
плоской скале у воды, где он смог снова напиться вволю, и нашел точно
специально для него приготовленные зеленые листья, которые, как он знал,
можно было без опаски употребить в пищу. Он заснул на скале, с трех сторон
охраняемый чистой проточной водой, и проснулся перед рассветом, замерзший и
одеревенелый, но целый и невредимый, с ножом в руке.
Он ожидал, что нож отведет его обратно домой, чтобы вернуться к его
сестренке Юлии, но, к его удивлению, нож повел его вверх по течению ручья и
настойчиво требовал (ибо чем дальше, тем более властно он себя вел), чтобы