"Ги де Мопассан. От Алжира до Туниса" - читать интересную книгу автора

Ги де Мопассан

От Алжира до Туниса

Эти фигуры, задрапированные в какие-то монашеские одеяния, эти головы,
покрытые тюрбанами, концы которых развеваются сзади, эти строгие черты лица,
эти неподвижные взгляды, встречаешь ли их здесь, на набережных Алжира, или в
горах Сахеля, или же среди песков Сахары, - все они как будто принадлежат
монахам одного и того же сурового ордена, рассеянным по целой половине
земного шара.
Самая походка их та же, что у священников; жесты те же, что у
апостолов-проповедников, манера держаться та же, что у мистиков, полных
презрения ко всему земному.
И правда, мы здесь среди людей, у которых религиозная идея господствует
над всем, все затмевает, диктует поступки, связывает совесть, формует
сердца, управляет мыслью, первенствует над всеми интересами, над всеми
заботами, над всеми волнениями.
Религия - вот великая вдохновительница их поступков, душ, достоинств и
недостатков. Благодаря религии и ради религии они добры, храбры, нежны и
верны, потому что сами по себе они как будто ничто, как будто не обладают ни
единым качеством, которое не было бы им внушено или предписано верой. Мы не
в состоянии познать непосредственную или первобытную природу араба: она, так
сказать, пересоздана его верой, кораном, учением Магомета. Никогда еще
никакая другая религия не внедрялась до такой степени в человеческие
существа.
Пойдем же посмотрим, как они молятся в своей мечети, в белой мечети,
которая виднеется там, в конце набережной Алжира.
В первом дворе под аркадой, опирающейся на зеленые, голубые и красные
колонки, мужчины, сидя на корточках или прямо на земле, беседуют вполголоса
с величавым спокойствием людей Востока. Против входа, в небольшой квадратной
комнате, похожей на часовню, кади вершат правосудие. Истцы ждут, сидя на
скамейках; один араб говорит, стоя на коленях, а судья, закутанный в одежды,
почти скрытый их бесчисленными складками и огромным тяжелым тюрбаном, из-под
которого видна лишь часть его лица, слушает жалобщика, устремив на него
суровый спокойный взгляд. Стена, в которой проделано решетчатое окно,
отделяет эту комнату от помещения, где женщины, создания менее благородные,
чем мужчины, и не имеющие права предстать перед лицом кади, ждут очереди,
чтобы изложить свои жалобы через это окошко исповедальни.
Солнце изливается огненным потоком на белоснежные стены этих маленьких
зданий, подобных гробницам марабутов, и на двор, где старая арабская женщина
кормит рыбой массу полосатых кошек; оно поблескивает и в комнате на
бурнусах, на сухих коричневых ногах, на бесстрастных лицах. Еще дальше -
школа около фонтана, где под деревом течет вода. Все объединено здесь, в
этой тихой, мирной ограде: религия, правосудие, просвещение.
Я вхожу в мечеть, сняв сначала обувь, и иду по коврам, среди светлых
колонн, правильные ряды которых наполняют безмолвный, огромный и низкий
храм. Они очень широки, эти четырехгранные столбы, и одною стороной обращены
к Мекке, дабы правоверный, встав перед одной из них, ничего не видел, ничем
не отвлекался и целиком погрузился в молитву.
И вот одни из молящихся бьют земные поклоны, другие стоя бормочут