"Ги де Мопассан. Сицилия" - читать интересную книгу автора

катакомбам.
В конце концов мне все же удалось узнать следующее. Почва, на которой
построен монастырь капуцинов, обладает особенным свойством настолько
ускорять процесс разложения мертвецов, что через год на костях остается
только немного прилипшей к ним высохшей черной кожи, порою с волосами на
подбородке и щеках.
Гробы ставят в небольшие боковые склепы, где в каждом помещается от
восьми до десяти покойников; по прошествии года гроб вскрывают и вынимают
мумию, ужасную, бородатую, сведенную судорогой мумию, которая словно воет,
словно корчится в ужасных муках. Затем скелет подвешивают в одной из главных
галерей, где семейство умершего время от времени навещает его. Люди,
желавшие, чтобы их законсервировали таким способом, высказывали перед
смертью свою волю, и за известную плату, ежегодно вносимую родственниками,
они навеки останутся выставленными в ряд под этими мрачными сводами
наподобие предметов, хранимых в музеях. Если родные перестают платить, то
покойника хоронят обычным способом.
Мне захотелось осмотреть эту мрачную коллекцию мертвецов.
У ворот небольшого скромного монастыря мне встречается старый капуцин в
коричневой рясе и, не говоря ни слова, идет впереди меня, прекрасно зная,
что хотят видеть приходящие сюда иностранцы.
Мы проходим через бедную часовню и медленно спускаемся по широкой
каменной лестнице. И я вижу вдруг перед собой огромную галерею, широкую и
высокую, стены которой уставлены множеством скелетов, одетых самым
причудливым и нелепым образом. Одни висят в воздухе бок о бок, другие
уложены на пяти каменных полках, идущих от пола до потолка. Ряд мертвецов
стоит на земле сплошным строем; головы их страшны, рты словно вот-вот
заговорят. Некоторые из этих голов покрыты отвратительной растительностью,
которая еще более уродует челюсти и черепа; на иных сохранились все волосы,
на других - клок усов, на третьих - часть бороды.
Одни глядят пустыми глазами вверх, другие вниз; некоторые скелеты как
бы смеются страшным смехом, иные словно корчатся от боли, и все они кажутся
объятыми невыразимым, нечеловеческим ужасом.
И они одеты, эти мертвецы, эти бедные, безобразные и смешные мертвецы,
одеты своими родными, которые вытащили их из гробов, чтобы поместить в это
страшное собрание. Почти все они облачены в какие-то черные одежды; у
некоторых накинуты на голову капюшоны. Впрочем, есть и такие, которых
захотели одеть более роскошно - и жалкий скелет с расшитой греческой феской
на голове, в халате богатого рантье, лежит на спине, страшный и комичный,
словно погруженный в жуткий сон.
Картонная дощечка, как у слепых, висит у них на шее; на ней написаны
имя умершего и дата смерти. Эти числа вызывают содрогание. Вы читаете: 1880,
1881, 1882.
Так это, значит, человек или то, что было человеком восемь лет тому
назад! Он жил, смеялся, разговаривал, ел, пил, был полон радости и надежд. И
вот он теперь! Перед этим двойным рядом неописуемых существ нагромождены
ящики и гробы, роскошные гробы черного дерева с медными украшениями, с
небольшими застекленными четырехугольными отверстиями, чтобы можно было
заглянуть внутрь. Они напоминают сундуки и ящики дикарей, купленные на
каком-нибудь базаре отъезжающими "в дальний путь", как сказали бы прежде.
Направо и налево открываются другие галереи, продолжая до бесконечности