"Томас Мор. История Ричарда III" - читать интересную книгу автора

герцог Бэкингем. - Я смело и по совести говорю: она отлично знает, что ей
нечего бояться ни за сына, ни за себя. Право же, здесь нет ни одного
мужчины, который стал бы воевать с женщиной! И если бы господу угодно было
иных мужчин из ее рода сделать женщинами, тогда бы все успокоилось очень
скоро. Да и то ведь ее родственников ненавидят не за то, что они ее
родственники, а за то, что у них дурные умыслы. Но если мы и не любим ни ее,
ни ее родню, то из этого совсем не следует, что мы должны ненавидеть
благородного брата короля, которому мы и сами все приходимся родственниками.
Если она ищет ему чести так же сильно, как нашего бесчестия, если заботится
о его благе не меньше, чем о собственной воле, то она так же не захочет
отрывать его от короля, как не хочет этого каждый из нас {MS Arundel иначе:
"Если бы действительно забота о его здоровье руководила ею не меньше, чем ее
своеволие или ее ненависть к нам, она сама бы поспешила вызволить его из
этого заточения, она бы так же горевала, видя сына взаперти, как сейчас
стремится заточить его и сковать".}. Если же есть в ней хоть немного
рассудительности (а ведь дай ей бог столько доброй воли, сколько у нее
тонкого ума!), то она бы не считала себя умнее некоторых, здесь
присутствующих. В верности нашей она не сомневается, зная и вполне понимая,
что мы о его беде тревожимся не менее, чем она, но тем не менее отнимем его
у нее, если она останется в убежище. Право же, все мы были бы рады оставить
обоих при ней, если бы она вышла оттуда и поселилась в таком месте, где не
позорно им жить. Если же она откажется освободить герцога и последовать
совету тех, чья мудрость ей известна и верность испытана, то легко будет
понять, что владеет ею упрямство, а не страх. Но пусть это будет даже страх
(можно ли помешать ей бояться собственной тени?), - тогда чем больше она
боится выпустить герцога, тем больше мы должны бояться оставить его при ней.
Если сейчас она в праздных своих сомнениях боится, как бы его не обидели, то
потом она будет бояться, как бы его и оттуда не похитили: ведь она подумает,
что если люди решились на такое великое злодеяние (от какого избави нас
бог), то и священное убежище им не помеха. Думается мне, что добрые люди без
греха на душе могут с таким страхом считаться меньше, чем они считаются.
Ведь если она будет опасаться, что сына у нее отнимут, то разве с нее не
станется отправить его куда-нибудь прочь из королевства. Воистину я не вижу
ничего другого; и я не сомневаюсь, что она сейчас так же упорно над этим
думает, как мы думаем над тем, чтобы этому помешать. И если ей удастся
достигнуть своего (а это ей не трудно, если мы оставим ее одну), то весь мир
о нас скажет: хороши, мол, мудрые королевские советники, что позволили
из-под носа у себя увезти королевского брата!
Поэтому я со всей решимостью заявляю вам, что наперекор королеве я
охотнее бы отнял герцога, чем оставил при ней, пока ее упрямство или
праздный страх не умчат его прочь. И все же ради этого я не стану осквернять
убежище. Священные права этого и других подобных мест блюдутся исстари, и я
не стану нарушать их; но скажу по совести, если бы они утверждались сегодня,
то я не стал бы утверждать их. Пожалуй, я не сказал бы и "нет", но разве
лишь из жалости, потому что, конечно, те люди, которых море или тяжкие долги
{В 1565 добавлено: "или иные удары судьбы".} довели до разорения, должны
иметь хоть какое-то место, где бы свободе их не грозила опасность от злобы
заимодавцев. И когда идет борьба за корону (как это бывало) и каждая партия
обвиняет другую в измене, то хотелось бы, чтобы обе располагали какими-то
убежищами {В 1565 добавлено: "где они находились бы в безопасности, пока