"Альберто Моравиа. Римские рассказы" - читать интересную книгу автора

Джемма не притронулась к еде, сказав, что ей противно.
Стало еще холоднее, и, доев спагетти, мы все отправились за своими
пальто и теперь сидели за столом одетые. Снова появился хозяин и поспешно
расставил перед нами порции курицы и аббакио. Курица была тощая, сухая,
такую подают в закусочной четвертого разряда. А аббакио все состояло из
ребер, кожи и жира, да вдобавок верно осталось от утра, а теперь его
разогрели. Амилькаре вонзил в кусок мяса вилку, поднял его кверху и закричал
в бешенстве.
- Да ведь это есть невозможно!.. Хозяин! Хозяин!
И снова появляется хозяин с мрачной физиономией. Амилькаре спрашивает
его:
- Можете вы мне объяснить, почему вы держите тратторию?
- А что же мне по-вашему делать?
- Да что угодно - подметать улицы, быть вагоновожатым, могильщиком, но
только не хозяином ресторана.
В общем, началась новая перепалка, правда, довольно вялая, потому что
хозяин был настолько погружен в свою мрачную задумчивость, что даже не очень
обижался. Так продолжалось до тех пор, пока из кухни не высунулся повар в
колпаке и не позвал хозяина. Тот ушел. Амилькаре крикнул повару:
- Эй, повар... Вы нас отравили!
Повар исчез, даже не удостоив его ответом, а мы снова принялись
сражаться с бараньими ребрами и куриными костями.
Настроение у всех было прескверное; мы замерзли хуже, чем на улице;
желудки были набиты какой-то скверно приготовленной дрянью, к тому же еще и
плохо перевариваемой. Амилькаре, который наконец понял, какую допустил
ошибку, захотел хоть немного исправить положение и заказал две бутылки
красного вина и бисквиты. Только это вино и бисквиты оказались единственно
приличной едой за весь вечер. Но и тут заслуга не принадлежала хозяину;
бутылки были запечатанные, а бисквит прибыл из Милана. Мы выпили вина - это
была барбера, закусили бисквитом и немного согрелись.
Между тем ресторан опустел; кроме нас, в нем оставалась только компания
молодых людей за соседним столиком. Они играли в карты, и вскоре к ним
присоединились хозяин и повар. Ремо, весь вечер не перестававший шутить с
Джеммой и приободренный вином, захотел спеть. Он всегда за десертом
вызывался петь; я вовсе не хочу сказать, что он плохо пел, но только песни у
него были вечно одни и те же, и мы все их знали наизусть. В этот вечер ему,
разумеется, хотелось спеть для Джеммы, которая впервые была в нашей
компании, и мы, угадав его желание, согласились послушать. Однако, чтобы вы
могли представить, что такое пение Ремо, я должен описать это. Ремо
маленького роста, лицо у него смуглое, яркое, низкий лоб весь покрыт черными
кудряшками, глаза прищуренные, налитые кровью. И тем не менее, несмотря на
эту несколько грубоватую внешность, Ремо, когда поет, не бывает вульгарен, а
скорей даже наоборот - слащав. Он берет за руку девушку, которой
предназначена его песня, наклоняется к ней и, зажмуривая глаза, сложив губки
бантиком, тихо поет страстным, масляным, вкрадчивым голосом. К тому же у
всех его песен рифмы очень однообразные: или это "енье" волненье, томленье,
мленье, или "ты" - мечты, цветы, красоты. Итак, в этот вечер Ремо по своему
обыкновению схватил за руку Джемму и начал ей петь, приблизив свое лицо к ее
лицу, а мы все в замешательстве молчали и только смотрели на него. Джемма
улыбалась, и эта улыбка ободрила его, - пропев одну песню, он начал вторую.