"Альберто Моравиа. Римские рассказы" - читать интересную книгу автора

раньше таким не видел; и с каждой новой строфой, пропетой молодым певцом,
эта горечь все росла и росла. Наконец он поднялся, потягиваясь и притворно
зевая, и сказал:
- Ну, пора идти спать... Меня здорово ко сну клонит...
Мы расстались на углу улицы, условившись, как всегда, встретиться на
следующий день. Так что все, что произошло этой ночью, я уже после додумал.
И то, что вы сейчас услышите, - только мои предположения, не больше. Я уже
говорил, что Милоне загордился, вообразив, должно быть, что он великий
артист, тогда как на деле был всего-навсего жалким шутом, развлекающим
людей, пока те едят. Поступок белокурого парня в комбинезоне заставил его
упасть с неба на землю. Мне думается, что, пока парень пел, Милоне должен
был внезапно увидеть себя в настоящем свете - тем, чем он был, а не чем
считал себя до сих пор, - неуклюжим, грузным человеком почти пятидесяти лет,
который надел слюнявку и, сюсюкая, декламирует детские стишки. К тому же он,
мне кажется, понял, что не сможет сколько-нибудь сносно петь, даже если
заключит сделку с самим дьяволом. Он ведь годился лишь на то, чтобы смешить,
но смешить он не умел без того, чтоб не обливать грязью некоторые чувства. А
чувства эти были как раз тем, чего ему в жизни не хватало, чего ему никогда
не привелось испытать.
Но, повторяю, все это только мои предположения. Известно лишь, что на
следующее утро портниха, у которой Милоне снимал комнату, нашла его с петлей
на шее на окне, за занавеской, в том самом месте, где обычно вешают клетки с
канарейками. Проходившие мимо люди останавливались, увидев за стеклом окна
болтавшиеся в воздухе ноги. Озлобленный, как все самоубийцы, он запер дверь
на ключ и придвинул к ней комод с зеркалом. Быть может, ему захотелось еще
раз взглянуть на себя, как он обычно делал, репетируя роль, в тот самый
момент, когда он набросит себе на шею петлю. Словом, дверь пришлось
взломать, зеркало упало и разбилось. Милоне похоронили на кладбище Верано, и
провожал его один только я, на этот раз без гитары. Портниха поставила на
комод новое зеркало и утешилась тем, что довольно выгодно продала веревку,
разрезав ее на куски.


Фальшивая ассигнация

Я проходил по площади Рисорджименто, когда услышал, что кто-то меня
окликнул:
- Как дела, молодой человек?
Это оказался Стайано. Мы дружили с ним в те времена, когда оба
торговали сигаретами на черном рынке виа дель Гамберо. Он был хорошо одет
это мне сразу бросилось в глаза. Когда я сообщил ему, что в настоящее время
ничем не занят (у меня не было никакой специальности, поэтому я не мог
назвать себя безработным), он взял меня под руку и сказал, что готов
устроить мне легкий ежедневный заработок в одну, две, а то и три тысячи лир.
Я спросил, каким образом. Он начал издалека. Сказал, что настали, мол,
трудные времена и что теперь даже тот, кто имеет специальность и отлично
знает свое дело, не может заработать на кусок хлеба. Сказал, что в нынешние
времена все люди делятся на две категории: на тех, у кого есть мужество, и
на тех, у кого его нет; что первые всегда добиваются успеха, а вторые вечно
остаются в дураках. Он уверен, что я принадлежу к первой категории, потому