"Альберто Моравиа. Римские рассказы" - читать интересную книгу автора

Мы отправились в гараж и весь остаток ночи поднимали прицеп и грузили
на него вывалившиеся кожи. Утром, когда мы подъезжали к Риму, Паломби
заговорил, пожалуй, впервые с тех пор, как я с ним познакомился:
- Видал, как обошлась со мной эта ведьма Италия?
- Ты о чем? - удивленно спросил я.
- После всего, что было, - продолжал он медленно и угрюмо, - после
того, как она жала мне руку, пока мы ездили туда и обратно, и я сказал, что
женюсь на ней; после того, как мы обручились, - ты видел? Горбун.
Я так и обомлел. А Паломби продолжал:
- Я делал ей такие хорошие подарки: кораллы, шелковый платок,
лакированные туфли... Правду говорю, я любил ее, и она казалась мне как раз
такой, какую мне надо... А она... Неблагодарная, бессердечная девчонка вот
кто она.
Пока в утренних сумерках наш грузовик быстро летел навстречу Риму,
Паломби не переставая говорил все о том же, медленно, как будто сам с собой.
А я думал, что Италия, ради того чтобы сэкономить на железнодорожных
билетах, обманывала нас обоих. Слова Паломби раздражали меня, потому что он
говорил то же самое, что мог бы сказать и я, и потому что в его устах все
это казалось мне очень смешным. Наконец я грубо оборвал его:
- Отстань ты от меня с этой дрянью... Я спать хочу.
- Некоторые вещи причиняют боль, - ответил бедняга и замолк; он не
сказал больше ни слова до самого Рима.
Несколько месяцев у меня было очень тоскливо на душе. Шоссе снова стало
для меня тем, чем оно было раньше: бесконечной, противной лентой, которую
приходится дважды в день проглатывать и снова выплевывать. Однако переменить
профессию заставило меня то, что Италия на том же шоссе в Неаполь открыла
остерию под вывеской "Приют шоферов". Ничего себе приют чтобы добраться до
него, надо проехать сотню километров! Конечно, мы там никогда не
задерживались, но все равно мне было неприятно видеть Италию за стойкой и
горбуна, передающего ей стаканы и пивные бутылки. Я ушел с этой работы. А
грузовик с надписью "Да здравствует Италия", который водит Паломби,
по-прежнему совершает рейсы.


Мысли вслух

В этом типичном для правобережья Тибра римском ресторане "Марфорио" у
меня поначалу все шло хорошо. Голова у меня была пустая и гулкая, как
раковина, что попадаются на морском берегу: улитка, жившая внутри, давно
погибла. И когда клиенты заказывали мне "спагетти с подливкой", то у меня в
голове послушным эхом отдавалось: "спагетти с подливкой", а когда заказывали
"бисквит по-английски", то в голове звенело: "бисквит по-английски" и ничего
больше. В общем, я ни о чем не думал, снаружи и внутри был вылитый
официант - уж до такой степени официант, что по вечерам, перед сном, у меня
в голове все еще продолжали звенеть всякие спагетти с подливкой и английские
бисквиты, которые я весь день подавал.
Я говорил, что голова у меня была пустая, а вернее сказать замерзшая,
вроде как вода в горных озерках; весной, под лучами солнца, лед снова
превращается в воду, и она в одно прекрасное утро приходит в волнение и
начинает рябить под ветром.