"Альберто Моравиа. Римские рассказы" - читать интересную книгу автора

В общем, с пустой ли, с замороженной ли головой, а я был действительно
образцовым официантом. Раз вечером одна девушка в ресторане даже сказала про
меня своему кавалеру:
- Посмотри на этого... Ну до чего же у него официантское лицо! Он
никем, кроме официанта, и быть не может... Официантом родился - официантом и
умрет.
А кто его знает, что это такое - официантское лицо? Может, это такое
лицо, которое нравится посетителям? Им-то самим специально "посетительские
лица" иметь не к чему, ведь им никому не надо угождать. А вот если официант
хочет остаться официантом, то уж у него особое лицо должно быть,
официантское...
Ну, да ладно. Целый год я ни о чем не думал и только выполнял заказы
посетителей. Даже если какой-нибудь грубиян кричал мне:
- Да ты дурак или прикидываешься? - то моя голова послушно повторяла:
"Ты дурак или прикидываешься?" - и больше ничего.
Хозяин ресторана, понятно, был мной доволен и часто говорил другим:
- Я у себя скандалов не желаю... Берите пример с Альфредо - ни одного
слова лишнего. Настоящий официант.
Началось все однажды вечером, ну, точно как лед, который под солнцем
тает, становится водой, и она вдруг забурлит и заволнуется... Попался мне
клиент, старый уже, но молодящийся, курчавый, с проседью, словно ему снегом
голову посыпали, лицо какое-то козлиное. И начал он меня шпынять наверное,
чтоб пустить пыль в глаза девушке, с которой он пришел, невзрачная такая
блондинка, машинистка, наверное, или модисточка. Всем он был недоволен, и
когда я принес заказанное, он начал кричать:
- Да что это за дрянь? Да куда мы пришли? Не знаю, что меня удерживает,
чтоб не запустить всем этим вам в голову!
Он был неправ: он заказывал говядину - я и принес говядину. Но на этот
раз, вместо того чтоб покорно повторять в голове его слова, я вдруг подумал:
"Козлиная физиономия у этого типа". И даже сам удивился. Не великая это была
мысль, я знаю, но для меня и это было важно, потому что с тех пор, как я
служил в ресторане, я в первый раз что-то сам подумал. Я пошел на кухню,
заменил заказ, принес две порции аббаккио по-охотничьи и снова подумал:
"На... и чтобы тебе подавиться!" Это, как видите, была уже другая мысль,
тоже не бог весть какая, но все же мысль.
С этого вечера я начал думать, то есть я хочу сказать, стал делать
одно, а думать другое. По-моему, это как раз и называется думать. Вот,
например, я кланяюсь и спрашиваю: "Чего желаете, синьоры?", а про себя
думаю: "Ну и длинная шея у этого франта... на гуся похож". Или вежливо
говорю: "Не угодно ли сыру, синьора?", а сам думаю: "У тебя усы, милая моя,
ты их выцвечиваешь, да они все равно видны". Но чаще всего мне в голову
лезли грубости, брань, даже оскорбления: "Болван, идиот, голодранец, чтобы у
тебя язык отсох, чтоб тебе околеть!" - и все в таком духе. Это было сильнее
меня, слова так и кипели у меня в голове, как фасоль в горшке. В конце
концов я стал замечать, что мысленно заканчиваю тс фразы, которые произношу
вслух. Например: "Угодно масла, лимона?", а про себя заканчиваю: "В рожу
тебе, свинья". Или говорю: "Вы знаете специальность нашего ресторана?", а
сам добавляю: "Скверная еда и приписка к счету". И вдруг я поймал себя на
том, что эти фразы я кончаю уже не про себя, а вслух, только тихо, очень
тихо, чтоб не услышали. В общем, я заговорил, хоть и осторожно. Значит, по