"Альберто Моравиа. Дом, в котором совершено преступление" - читать интересную книгу автора

платить, снимая комнату. Если любовница просила пойти с ней в театр или
пообедать в ресторане, он соглашался. Но потом звонил по телефону и
отказывался, ссылаясь на какую-нибудь важную причину. И мало-помалу она
привыкла ничего у него не просить. Она знала его скупость, но, так как была
уже не молода, хотела прежде найти другого любовника, а потом уж порвать с
ним. Их холодные и порочные отношения длились почти полгода, а потом она
отвергла его с таким откровенным и оскорбительным презрением, что всякий
раз, как Туллио вспоминал эту женщину и роман с ней, у него портилось
настроение. Чтобы как-то оправдать свою скупость, он постоянно жаловался.
Всякого, кто изъявлял желание его слушать, он уверял, что экономический
кризис, охвативший весь мир, особенно отразился на его делах. Адвокатская
практика, объяснял он, приносит теперь лишь ничтожный заработок. Если бы
работать не было долгом каждого, он без колебания бросил бы свою профессию.
При этом он лгал, потому что благодаря постоянной экономии и расчетливому
ведению хозяйства он с каждым годом становился все состоятельней. Но так как
он заводил эти бесконечные и нудные жалобы при всяком удобном случае, ему не
только верили, а даже сочувствовали. Одевался он скромно, квартиру снимал
неважную, автомобиля у него не было, и люди, которые мало его знали, хоть и
готовы были усомниться в его искренности, но не находили для этого причин.
Он жил в старой части города, в доме, который не ремонтировали по
меньшей мере лет сто. Две колонны, украшавшие подъезд, давно почернели, и,
так как лифта не было, наверх приходилось подниматься по холодной и темной
лестнице с большими пролетами и такими низкими ступеньками, что она казалась
наклонной плоскостью. На огромные, как вестибюли, лестничные площадки
выходили черные, словно уголь, двери; некогда красные, они с годами
покрылись темным блестящим налетом. А переступив порог квартиры, вместо
красивых, ярко расписанных залов и мраморных полов, подобающих такому
большому особняку, посетитель видел прихожую, коридор и комнаты, правда,
большие и высокие, но убого обставленные старой, ветхой мебелью,
захламленные всяким скарбом. Все было окутано пыльной темнотой, которую не
мог разогнать слабый дневной свет, проникая сквозь узкие окна в толстых
стенах, выходившие в переулок, куда солнце заглядывало лишь на несколько
часов в день. Здесь всюду было так мрачно и убого, потому что квартал, где
стоял особняк, давно обеднел; богатые люди переехали в новые районы города,
и теперь в особняках и в маленьких жалких домишках жила лишь беднота.
Квартира Туллио не была исключением из общего правила. Как и во всем
особняке, комнаты здесь были загромождены сундуками, шкафами, всевозможной
мебелью темного дерева, обветшавшей и неудобной, неизвестного стиля и эпохи,
какую обычно покупают на аукционе или же получают по наследству. Только в
одной комнате хозяева попытались бороться с этой мрачностью, делавшей
квартиру похожей на лавку старьевщика, - в гостиной, которую мать Туллио,
когда она еще распоряжалась в доме, обставила по своему вкусу. Эта гостиная
была похожа на приемную банка или министерства, с массивной мебелью в духе
ложного Ренессанса, со стенами, обитыми искусственным дамассе,[1] и с двумя
огромными картинами, на одной из которых была изображена буря на море, а на
другой - вершина каменистой горы, стадо овец и пастух. Эти картины, по ее
словам, достались ей совсем даром, особенно если принять во внимание, какие
они большие, сколько на них пошло краски и холста, а также еще одно
достоинство, не из последних: как все на них похоже нарисовано. Впрочем,
бедная женщина, у которой было мало знакомых, никогда не устраивала здесь