"Альберто Моравиа. Дом, в котором совершено преступление" - читать интересную книгу автора

любит женщину, за которой ухаживал с таким упорством, но, мало того,
ненавидит ее всей душой. Часто он спрашивал себя, почему его отношения с
женщинами с самого начала всегда проникнуты духом неискренности и фальши,
расчетов и низменных желаний, духом, который обрекал эти отношения на
печальный конец. Чего ему не хватало, чтобы возбудить к себе привязанность,
как другие? Он не безобразен и, несомненно, даже привлекательней многих
своих счастливых соперников. Он не глуп, умеет красиво говорить, много
знает, и у него как будто нет отталкивающих физических недостатков. В чем же
дело? Почему отношения с женщинами даются ему так трудно и только ценой лжи?
Одним словом, почему, едва дело касается чувств, у него сразу появляется
такое ощущение, что он бьется и задыхается, как рыба, выброшенная из воды?
Чем больше Туллио думал об этом, тем меньше понимал.
Лишенный возможности любить и быть любимым, он иногда чувствовал себя
глубоко несчастным. И особенно по вечерам, когда, вернувшись домой после
целого дня усердных и бесплодных ухаживаний, он видел мать, которую волновал
его аппетит, цвет лица и которая старалась во всем ему угодить. И тогда на
мгновение все его благополучие казалось ему пустым, отвратительным,
никчемным, он с радостью отдал бы и вкусные блюда, которые стряпала кухарка,
и теплую фланель, в которую кутала его мать, и все другие жизненные блага за
сладкую, недостижимую иллюзию взаимной любви, на которую он был неспособен.
- Что с тобой, почему ты не ешь? Может быть, у тебя расстроился
желудок? Тогда надо его прочистить, - говорила ему по вечерам мать, видя,
что Туллио упорно отодвигает от себя кушанья, которые она приготовила ему. И
Туллио, злой и разочарованный, с трудом сдерживался, чтобы не нагрубить ей.
"Пустая у меня жизнь, - думал он в такие вечера. - Да, я сладко ем и мягко
сплю, но ведь это доступно всякому. А любовь, самое важное, - любовь,
которая одна может быть целью жизни и которую ничто не заменит, - ее-то у
меня и нет". Когда он думал так, на глаза его навертывались слезы и он
казался себе самым несчастным и обездоленным человеком на свете. Такие
минуты уныния, к счастью, бывали у него редко, но все же этого было
достаточно, чтобы вселить в его душу пренеприятные сомнения. Пока он не
нашел женщины, которая полюбила бы его, говорил он себе, здание его счастья
не завершено. Туллио чувствовал, что, подобно тому как в дом с сорванной
крышей попадают потоки дождя или заползает туман, так через трещину,
образованную любовными неудачами, в его жизнь всегда будут проникать
растерянность и сомнения и ему будет казаться никчемным то благополучие,
которое он создал с таким трудом.
Но на тридцатом году жизни Туллио вдруг показалось, что ему наконец
улыбнулось счастье. В эту пору он подружился с некими Де Гасперисами, мужем
и женой, чье дело он взялся вести как адвокат. Это были люди настолько
разные, что более неподходящую супружескую чету трудно было себе
представить. Де Гасперису, которого звали Валентино, было под сорок. Это был
высокий, здоровый, слегка сутулый человек, неизменно одетый в светлый
спортивный костюм; его сухое угреватое лицо, изрезанное глубокими морщинами,
было непроницаемым и вместе с тем отупелым, как у людей, закосневших в
неисправимом пороке, - у пьяниц, развратников и картежников. Низкий и
бледный лоб, маленькие, глубоко посаженные глаза, красный пористый нос
делали его похожим на одного из тех угрюмых и жалких существ, каких часто
можно увидеть у стойки бара с рюмкой в руке или за столиком с колодой карт.
Словом, у него был вид самого закоренелого холостяка. Поэтому Туллио очень