"А.Морозов, С.Чекрыгина. А говорят, Кювье... ("Знание - сила")" - читать интересную книгу автора

говорит: "Ну что, лабух, прошвырнемся к чувихам, что ли?", то другой, как
уж тут вы хотите, другой никак не может ему ответить: "К сожалению, граф,
двери герцогини де Мофриньез отныне закрыты для меня". Одна фраза
определила все: эпоху, среду, даже характер. Две - определяют уже сюжет. Я
вам, конечно, объясняю только принцип. Мой же Реставратор не только не
спутает Бальзака с Аксеновым, но и слово в слово - представляете? -
восстанавливает все произведение.
- А что же он у тебя имена путает?
Но у Лаврентьева, конечно, объяснение тут как тут:
- Так ведь собственные имена, - говорит, - минимум логики в себе несут.
Минимум информации о своем объекте, понимаете? Поэтому они почти
произвольны. Вот ведь только потому, что вас Трофим Фомич зовут, по одному
этому еще неизвестно, что вы - начальник отдела.
Не понравился мне чем-то этот пример, но я ничего, воздержался,
продолжаю слушать. А Витя Лаврентьев продолжает объяснять:
- Для Реставратора главное - обусловленность одних элементов текста
другими. Он может учитывать несколько видов обусловленности, - логическую,
эмоциональную, историческую, чисто грамматическую и другие. Вообще, это
очень сложный комплекс программ, Трофим Фомич. Под двадцать тысяч команд.
Я его полтора года отлаживал. - И добавляет, конечно: - Без ущерба для
основных работ.
- Как же он все-таки реставрирует? - снова спросил я. - Как он может
узнать, что произошло до и произойдет после введенного отрывка?
- Перебор возможностей, Трофим Фомич. Произведение - это не случайный
набор фраз. Каждой реплике должна соответствовать ситуация, в которой она
произнесена. Так Реставратор узнает прошлое. И каждая реплика меняет
ситуацию. Развивает ее, продвигает вперед. А это уже генерация будущего,
заглядывание в него. Так Реставратор и продвигается к началу произведения
и к концу.
Витя Лаврентьев мог бы еще долго так говорить, он вообще большой
любитель умных разговоров. Но делу - время, потехе - час.
А мой час, час хоккея, все-таки близился. Я пообещал Вите, что завтра
мы подробнее обсудим с ним перспективы и возможности его реставрирующей
программы и, попрощавшись с ним, вышел из института. Лаврентьев остался
разрезать рулон "Сорочинской ярмарки" по листам.


Я хоть и люблю спокойную жизнь, но мозгами шевелю неплохо. В школе, да
и в институте на первых курсах, по математике был не из последних. Хоккей
в тот вечер выдался скучный (с первого же периода моя команда безнадежно
завалила игру), так что ум мой был свободен для размышления. И довольно
быстро я доразмышлялся до следующего. Реставратор по куску сочинения
дописывает его к началу и к концу. Причем программе неважно, существует ли
на самом деле полный текст. Дай зернышко - а уж Реставратор из него
вырастит целое дерево.
Зернышко у меня было. Даже целое зерно. Две главы будущей диссертации.
Два с половиной печатных листа. Правда, все это было введение, обзор
общего положения дел. Так сказать, постановка задачи, подступы к ней.
Дальше у меня дело что-то застопорилось. А не засунуть ли в Реставратор
первые главы? Если уж он такой умный, может, он и выдаст на-гора всю