"Даниил Лукич Мордовцев. Сидение раскольников в Соловках (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

белый турман "в штанцах".
А там, внизу, на море, на голубой поверхности залива тихо
покачивались суда, привезшие ратных людей, собиравшихся громить святую
обитель. Кровавым пятном горел на солнце красный флаг воеводского судна. А
еще ближе, по берегу, краснелись целые кровавые полосы: это красные
кафтаны стрельцов, которые, переняв у немцев некоторые воинские хитрости,
шли нога в ногу, поблескивая ружьями. Впереди несли тяжелый зеленый стяг с
золотыми кистями. За ними медленно двигались, скрипя и покачиваясь в
воздухе, какие-то чудовища вроде виселиц на толстых колесах: то были
"тараны", стенобитные орудия, которыми предназначалось разбить в щебень
стены, сложенные когда-то руками самого Филиппа, святителя московского, во
время его печального изгнания. За таранами чернелись пушки, которые
стрельцы везли на себе лямками. Под зеленым стягом грузно переваливалась
массивная фигура, сверкая шлемом и кольчугою: это был сам воевода, холоп
его пресветлого царского величества, Ивашка Мещеринов.
Еще пение на стенах не умолкло, как послышалась резкая команда, еще
никогда не слыханная пушкарями.
- Господи Исусе Христе, сыне Божий, помилуй нас! - прозвучал по стене
голос Никанора.
- Аминь! - отвечали сотники.
И разом грянуло несколько десятков пушек. Дым заволок стены, башни и
самих пушкарей. Никанор осенял пушки крестом. Хор черной братии последними
надорванными голосами грянул: "Спаси, Господи, люди твоя!.." Внутри
монастыря послышались крики и отчаянные вопли богомольцев, которых так
неожиданно застигла страшная осада.
Исачко своими косыми глазами ясно видел, что пущенные им ядра не
долетели до стрельцов, взрыв землю за несколько десятков шагов впереди их
строя. Пушкари вновь зарядили пушки.
Никанор, весь красный, с каплями пота, засевшими в его волосатых
бровях, ходил от пушки к пушке, кадил их и пушкарей и кропил святою водою.
- Матушки мои! Галаночки! - приговаривал он к пушкам. - На вас наша
надежда, вы нас обороните!
Дым ладана смешивался с пороховым дымом. Пушкари, целуя крест, снова
кидались к пушкам. Голос сухого Геронтия, как боевая труба, гремел среди
плачущего и взывающего хора: "Спаси, Господи, люди твоя!.." Вопли внутри
монастыря раздирали душу.
- Стреляйте, детушки, стреляйте! - кричал Никанор. - Да смотрите
хорошенько в трубки, где воевода: в него, жирного, и стреляйте, детки!
Коли поразим пастыря, ратные люди разойдутся, аки овцы.
Залпы следовали за залпами, ядра взрывали землю и разбивали камни, а
стрельцы все надвигались, и все виднее и виднее вырисовывались железные
головы стенобитных орудий. Последовал залп и с той стороны. Ядра, как
громадные орешины, защелкали по монастырской стене и с визгом отскакивали
назад, отбивая куски камней и глины.
- В стяг-от, в стяг зеленый мети, Исачушко-друг! - молил Никанор. -
Там воевода.
На стену вынесли запрестольный образ покровителей монастыря. Далеко
блеснула золоченая риза и золотые, с самоцветными камнями венцы вокруг
темных ликов преподобных Зосимы и Савватия.
Никанор упал перед иконой.