"Даниил Лукич Мордовцев. Тень Ирода (Идеалисты и реалисты) " - читать интересную книгу автора

штанищи распустил - точно он в сарафане.
Замечание это относилось к запорожцу, проходившему мимо и видимо
гордившемуся своими шароварами, которые были такой неизмеримой ширины, что в
каждую штанину, кажется, можно было посадить по шести человек. Поравнявшись
со слепым кобзарем, он бросил ему горсть медных денег.
- Помяни, старче Божiй, козака Пивторагоробця, коли вбьють, - сказал он
и гордо прошел мимо драгун.
- Ишь ты, знай, дескать, наших, - заметил один из них. - А лихо молодцы
дерутся.
- А Мазепка-то ихний как улепетывал от нас, - пояснил старый драгун.
- Что Мазепка! Тот от старости больше.
В это время из ворот лавры вышел начальник драгунского отряда. Лицо его
по-прежнему было задумчиво, но менее грустно. Он скомандовал: "На конь,
ребята, на конь!" - И все драгуны мигом сели на лошадей. - "Стройся"!
Говор в толпе утих, но тем явственнее слышалось стройное, в два голоса
пение, отличавшееся от пения слепого кобзаря большею, хотя еще более мрачной
мелодией:

Ох, как и жили грешницы на белом свету,
Они ели, пили, проклажалися,
Телесам своим грешным угаживали,
Грехи тяжкие не замаливали,
Нищим, убогим не давывали...

Это пели два высоких слепых старика - "калики перехожие"*, которых вел
мальчик с длинной палкой в руках. Палка служила для защиты от собак и для
измерения глубины ручьев и речек, через которые каликам перехожим часто
приходилось переходить вброд. Они шли гуськом. Передний из них держал руку
на плече поводыря-мальчика, задний - на плече переднего.
______________
* Бытовавшее в то время название странствующих по святым местам
слепцов, поющих духовные песни.

- Народу-то, народу, Господи! - шептала первая богомолка, та, что
сокрушалась о царевиче.
- Народно - что говорить... со всего ведь российского государствия, аки
пчелы... потому - чуют последних времен приближение, - тихо отвечал старик,
который говорил, что "он людей печатать будет своей печатью".
Пение калик перехожих было покрыто вдруг церковным пением, раздавшимся
в ограде лавры. Это братия провожала царевича.
- Идет, идет! - пронесся говор по толпе. Калики остановились как
вкопанные. Капитан окинул взором своих драгун, толпу и вскочил на лошадь,
которую держал под уздцы один из солдат.
Показался царевич. На лице была все та же усталость, вдумчивость
какая-то, робость.
Вдруг неизвестно откуда выполз из толпы старик в очках, в подьяческом,
затасканном платье и на коленях подполз к царевичу, держа обеими руками на
голове какую-то бумагу. Царевич остановился, почти попятился назад.
- Кто ты? - тихо спросил царевич.
- Нижайший и подлейший раб вашего царского величества, приказу